Так вот. Оказалось, что в нижнем ящике комода дед Дим хранит летописи. Самые настоящие. Он так и сказал мне: «Костик, сегодня я тебе покажу свои ценные бумаги. Летописи поколений». Я хотел было посмеяться, но не решился, потому что сказал он мне это серьёзным голосом.
Самому ему было сложно добраться до бумаг, потому что это надо было или наклониться низко к полу, или присесть, а у дедушки уже ни спина, ни ноги не гнутся. Вот он и попросил меня выдвинуть ящик и достать оттуда всё, что там лежит. Это было очень ответственно. Я понимал.
На первый взгляд бумаги мне ценными не показались. Да и на древние летописи они не были особо похожи. Там были письма в пожелтевших конвертах. Много писем. И старые школьные тетрадки со скучными светло-синими и зелёными обложками. Пара блокнотов и альбом с фотографиями. Я удивился, потому что все остальные альбомы у дедушки на столе лежали, рядом с диваном. Он вообще очень любит старые снимки рассматривать и по сто раз подряд рассказывать мне истории про всех людей на фотографиях. Я стараюсь всё запоминать, потому что знаю, что для него это важно. Сначала я подумал, что в альбоме из комода хранятся какие-то тайные фотки, которые никто не должен видеть, или, наоборот, неважные, которые дед Дима пересматривать не хочет. Но потом понял, почувствовал, что ему их видеть больно. Я даже испугался немного. Но решил, что это наше с ним испытание. Папа мне объяснял, что дружба проходит много испытаний.
Вообще, дедушка Дима любит радоваться и умеет находить хорошее в самом плохом. Но именно от него я узнал, что плакать мужчинам не стыдно. Папа мне всегда говорит, если что: «Не реви. Ты же мужчина». А дедушка может заплакать даже от красивой музыки. А потом обязательно улыбается, глаза вытирает и повторяет: «Эх, сентименты, сентименты». Поэтому, когда у него навернулись слёзы от взгляда на фотографии в тайном альбоме, я и спросил: «Сентименты?» А он ответил: «Нет. Боль». Значит, я всё правильно почувствовал. Когда у друзей что-то болит, мне кажется, что и у меня болит.
Дедушка разложил тетради и письма по стопкам и сказал: «Ну вот, Костик. Я их хранил всю жизнь. Чужим никому читать не давал. А теперь хочу тебе доверить. Не сразу и не все. По порядку. Что скажешь?»
А я и не знал, что сказать. С ответом не торопился. Это же огромная ответственность. Одно дело – пара-тройка тайн, а другое – тайны целой жизни. Смогу ли я с этим справиться? А вдруг их будет так много в моей голове, что я не выдержу и захочу всё разболтать? Но дед Дим сказал, что для любой тайны приходит своё время и что он счастлив сейчас из-за того, что нашёл человека, с которым может поделиться. И что он даже надеется на то, что однажды и я найду такого человека или нескольких, которым можно будет доверить всё.