С уходом США из этих мест вся планета, без сомнения, почти немедленно окажется во власти стихии политического кризиса. В Европе часть государств бросится лихорадочно перевооружаться и искать особых соглашений с Россией. На Дальнем Востоке, по всей вероятности, вспыхнет война на Корейском полуострове, а Япония приступит к основательному перевооружению, не упустив возможности обзавестись в том числе и ядерным потенциалом. В зоне Персидского залива доминирующие позиции захватит Иран, наводя страх на сопредельные арабские государства.
Ввиду изложенного выше у Америки есть две долгосрочные стратегические альтернативы: либо начать процесс постепенного, тщательно контролируемого преобразования собственного превосходства в саморегулирующуюся международную систему, либо положиться главным образом на национальную мощь в расчете на то, что страна сумеет обезопасить себя от международной анархии, которая может последовать за ее отказом от своих обязательств. В ситуации выбора между двумя этими вариантами большинство американцев инстинктивно склоняются к сочетанию политики односторонних действий и интернационализма. Самые консервативные сегменты американского общества и национальных элит отдают явное предпочтение сохранению любой ценой верховенства Америки – выбор, отражающий интересы традиционных структур власти, и ориентированных на оборону секторов американской экономики. Готовность же передать часть власти партнерам-единомышленникам в вопросах построения системы глобальной безопасности более свойственна тем элементам американского общества, которые обычно связаны с либеральными идеями и для которых стремление к социальной справедливости внутри страны предполагает подобную же ориентацию на международном уровне.
Превосходство, однако, не означает всесилия. Какой бы стратегический подход ни избрала Америка, ей придется тщательно продумать, какие регионы мира принципиально важнее с точки зрения ее безопасности, какими способами лучше определить и отстаивать свои интересы и какова допустимая степень международного беспорядка. Задача тех, кому предстоит вынести суждения по всем этим вопросам, чрезвычайно осложняется не только двойственной природой глобальной роли Америки, но и непрерывными изменениями в международной сфере. Хотя государство формально остается главным субъектом на мировой арене, межгосударственная (а не международная в традиционном смысле) политическая жизнь все больше приобретает форму хаотичного трансграничного и зачастую сопряженного с насилием общемирового процесса.