Я уже хотела ответить, но голос отца из ванной на втором этаже перебил меня:
– Шэнь Янхуэй, сколько раз тебе повторять? Называй ее сестрой!
Мачеха зашла на кухню.
– Доброе утро, Сяо-Ло[9], – сказала она, улыбнувшись.
– Доброе утро, – улыбнулась я в ответ.
Ее девичья фамилия – Ян. Мне было десять, когда она вышла замуж за моего отца. Дети, пережившие развод родителей, взрослеют быстро. Вот и я сразу сообразила, что к чему.
С самого начала стало понятно, что эта женщина не планирует заменить мне мать. Поэтому я готова терпеть любые упреки отца, лишь бы не называть ее мамой. Так что обращаюсь к ней «тетя Ян». Она не возражает.
Тетя Ян похлопала Шэнь Янхуэя по спине.
– Иди умойся и почисти зубы, – поторопила она его.
– Хайшэн, проследи за ним. А то, как обычно, ничего не сделает, – крикнула тетя Ян отцу.
Я хотела сдержать смех, но не смогла. Прошло много лет, и сейчас мне уже двадцать пять. Та маленькая десятилетняя девочка давно выросла. А вот мачеха ни капли не изменилась: в присутствии отца не устает напоминать мне, что я не член семьи, что была и буду для нее чужой. Но мачеха забыла, что сейчас она не у себя дома, в шанхайской двухкомнатной квартире. Это дом моего дедушки. Я выросла в нем. Так что чужая здесь она.
Деревенские жители не столь привередливы: они не делают различий между кухней и столовой. Поэтому в большой и просторной кухне и готовят, и едят.
К тому моменту, как отец с братом умылись, я уже накрыла на стол.
– Сяо-Ло, спасибо, что все приготовила, – вежливо поблагодарила мачеха.
– Не за что. Я уже позавтракала, так что ешьте без меня. Приятного аппетита!
Отец смутился и хотел что-то сказать в ответ, но брат уже пододвинул к себе тарелку и взял ложку.
– Ешьте, – только и сказал отец.
Едва все уселись, в дверь постучали. Я уже собиралась пойти открыть, но Шэнь Янхуэй, словно заяц, шустро выбежал из-за стола. Отец забеспокоился и вышел за сыном, отложив палочки и отодвинув тарелку. По дороге он проворчал:
– Янхуэй, сколько раз тебе говорить? Прежде чем открывать, спроси, кто там. И только если знаешь человека, тогда впускай…
В дверях стоял безукоризненно одетый молодой человек в очках. На нем была белая рубашка в синюю полоску и классические брюки в европейском стиле. За внешней интеллигентностью скрывалась проницательность. Было видно, что он не из этих мест. На мгновение отец перестал отчитывать сына и замолк.