Катков с удивлением на меня уставился, раскрыл рот и уже хотел ляпнуть лишнего, но осекся и промолчал, когда я кинул на него хмурый взгляд.
– Пальцы в номере Дицони оставлены гражданкой Луцкой.
– Замечательно, – Горохов отбил короткую барабанную дробь по столешнице и снова впился взглядом в допрашиваемую. – Что вы на это скажете?
– Я не знаю, – растерянно пробормотала та, – это ошибка…
– Криминалистика – наука точная, – торжествовал Горохов. – Ошибки быть не может…
Луцкая съежилась и облизнула пересохшие губы:
– Я не была в номере Артура.
– Вот как? – сощурился следователь. – Однако, называете его по имени, как старого знакомого… Правду говори!
Бум! – Горохов стукнул кулаком по столу.
Луцкая и Катков вздрогнули.
– А зачем нам ее показания, Никита Егорович? – вмешался я. – Доказательств и так достаточно. Пальчики на месте преступления ее. Администратор видела их вместе в холле. Потом видела, как Маргоша пулей выбегает из гостиницы. Куда бы ей бежать? Оформляйте постановление об аресте, думаю, прокурор подпишет санкцию.
– Мне нельзя в камеру, – пробормотала путана, борясь с дрожью в руках. – Я не могу… Я не убивала.
– Говори правду, – я резко подошел к Луцкой и бесцеремонно заголил рукав блузки на правой руке, обнажив синюшные, истыканные иглой вены. – Иначе ты в камере долго на протянешь. У тебя ломка… Без дозы не выживешь. Если скажешь правду, есть шанс выйти под подписку. Или вообще пройдешь как свидетель.
– Я не могу сказать…
– Тогда пойдешь как основная подозреваемая… А так можешь выжить. Взяться за ум. Пролечиться от зависимости, – я уже говорил голосом ровным и спокойным, даже немного доброжелательным. – Тебе решать. Что выбираешь? Мучительную смерть в СИЗО или шанс на жизнь?
– Я скажу, все скажу! – вдруг зарыдала Луцкая. – Но я правда не убивала. Это был человек с горящими глазами.
– Так! Какой человек? – оживился Горохов. – Что значит – с горящими?
– Я не знаю… Его взгляд. Будто прожигал. Мне показалось, что глаза горят.
– Подробнее.
– Наши развлечения с Артуром были в самом разгаре, когда в дверь кто-то постучал. Я просила его не открывать, но он сказал, чтобы я посмотрела, кто там.
– Почему он сам не открыл? – спросил с подозрением Горохов.
– Он был связан. И голый, – как будто говоря о простых и обычных делах, пояснила она, и только потом спохватилась: – Нет! Не подумайте… Он сам попросил его связать. Любил, когда я это делала.