Так что аввакумовский пафос стояния за древнее благочестие нам очень близок, мы его разделяем. Мы не можем одобрить некоторых его действий, но об этом ниже.
Вторая особенность протопопа Аввакума, вызывающая искреннее восхищение, это его потрясающая внутренняя свобода. Для него все равны во Христе, и он обращается ко всем на равных, ни перед кем не заискивая и не раболепствуя. А ведь он всего лишь мелкий сельский попик, которому привалила неслыханная удача – он стал протоиереем кремлевского собора. Любой другой на его месте держался бы за такую удачу двумя руками, думая только о том, как укрепить своё положение, как угодить тем, кто его теперь окружает, и смотрел бы им в рот, и ловил бы каждое слово. А он держит себя, как с ровней, и с царем, и с патриархом, да ещё и приглядывает за ними, как за несмышлеными, всё ли у них в душе-то нормально?
Казалось бы, всё просто: Аввакум видит своего Господина только в Христе, и отчёт он готов держать только перед Христом, а потому и робеет только перед Ним. А царь он чево? Царь – такой же слуга Божий, как и последний мужик в его царстве, только служение у него другое. Передав свою жизнь в руки Царя Небесного, теперь уже странно было бы заискивать перед царем земным.
Всё очень просто и вполне понятно любому христианину. Но почему же и доныне это почти ни у кого не получается? Почему большинство священников смотрят на епархиального архиерея, как на повелителя живота своего? Почему ни кто из священников не дерзнёт сказать архиерею: «Я, владыко, служу не тебе, а Христу, а ты ни чего не сможешь мне сделать». Да потому что любой архиерей может в любой момент оставить любого священника с семьёй без куска хлеба одним только росчерком пера. Он может запретить его в священнослужении, а может перевести с богатого городского прихода в нищий сельский приход, может отобрать у священника храм, в реставрацию которого тот вложил огромные силы, и передать другому священнику, более приятному в обхождении. Что бы всего этого не произошло, батюшка заискивает перед архиереем, всячески ему угождает, а чтобы хоть слово поперек сказать, так и не мыслит. Это у них называется «смирение». Хотя на самом деле это человекоугодие. Это отнюдь не высшая добродетель, а тяжкий грех. Вот так и служат у нас «не ради Иисуса, а ради хлеба куса».