…
Порозовевший Илья, широко расставив ноги в клетчатых, сине-белых семейниках накрыл стул сумеречной кухни. Дунаева зажгла люстру, взяла себе одну катлету и немного пюре, тогда как Гулянову наложила в два раза больше, спрыснув острым махеевым. Стоило малейшему удовлетворению случиться с подулыбнувшимся, предвкущающим Ильёй, как он добрел и принимал жену из жалости, умилялся ею, убедительно врал про жжение в солнечном сплетении и пытался изобразить, поверить, но это перебор. Теперь, если что-то и подчинялось Алине, так это лампочка.
Посапывание листвы, закрасившей вид из второго этажа, робкие перезвоны вилок о тарелки и маленьких ложек в кружках с чаем, больше пить нечего, случайные причмокивания, хруст колёс выезжающих и паркующихся машин, стопы, мягко гладящие пол без ковра, все, все эти звуки сдобрили безмолвное насыщение.
Аля мыла посуду, пока Илья за её спиной листал телеграм канал с обнажёнными девочками. Чтобы вытереть руки для ответа на звонок, супруга закрыла кран, раздразнённый прелестями Гулянов смахнул и стёр страшную для Алины вкладку. Он вытерпел её разговор с мамой. Весёлая жена подлетела чмокнуть притворного Илью и продолжила полоскать накопленное за сегодня. Гулянов вернулся к рискованным замашкам.
…
Кромешной ночью, молодые, приюченные подогревом тёмно-зеленого ворсистого пледа, томились фильмом на ноутбуке, лежащим между ними. Скука глодала бы их сильнее, не решись Гулянов подписать рассрочку. Будничное использование портала в режиссерский мир притупило его сопереживание к сюжетам на экране. Излучение корябало азиатизированный взор Ильи, который напрягал зрение почти полтора часа; затем ослаб и уснул. Аля, нависнув, заглянула к нему в мордочку, она росистыми ресницами звала любимого, но он не ответил.
В красочном сне, цветы пятнадцатилетия были собраны в корзину: Зеленоградск, неподалёку дом бабушки, где проходило жаркое лето, песочный пляж, плеск волн, Илья добровольно хочет служить длинноногой, фигуристой, светло-русой соседке с румянцем и миниатюрными кистями рук. Рея старше на два года, она лёжа поёрзывает животом о полотенце, позволяя младшему другу играться с её бёдрами, только потому, что он сам опустился на колени и смешно комментирует свои действия. Сыпет муку на тесто, морося подушечками пальцев, подплющивает будущие пирожки короткими, несильными шлепками, начиняет, щепоткой вдавливая ногти, лепит щипая, разглаживает взбитое яйцо, вдруг, грубое движение снизу вверх, – в духовку! Мелодия будильника под ухом… Гулянов никогда не чувствовал себя настолько обманутым.