Вопреки моим опасениям, с пленными поступили вполне гуманно. Живут в палатках, людей не ограничивают в питании и в свободе передвижения по острову. Сам я выходить с поднятыми рукам не собираюсь, поскольку оказаться в армии даже самого справедливого и гуманного государства желания не испытываю. Хватит, в прошлой жизни нахлебался, теперь не хочется, ибо успел вдохнуть глоток свежего воздуха свободы и понять, что не уставом единым жив человек. К тому же мое затворничество не мешает мне изучать все ранее скаченные из Сети учебные базы и разгонной химией я запасся с избытком. Так что сижу тише воды, ниже травы, из укрытия носа особо не высовываю, если только на прогулку под сенью леса, или с дружественным визитом к лагарам. В одном из таких посещений продемонстрировал Писцу картину уничтожения прежнего обиталища его рода. Проняло, он весь как-то обмяк, даже скупую слезу уронил. Таким расстроенным я никогда не видел своего друга. Впрочем, грусть Писца продолжалась недолго, минут через десять он был снова бодр и вполне жизнерадостен. Предложил сходить на совместную охоту на пасущихся неподалеку хурошей, зиргов и балзанов. Я был вынужден отказаться, поскольку оказаться на открытом пространстве под объективами спутниковых камер высокого разрешения желания не было.
Около месяца так и жил отшельником. Шесть часов в сутки постигал разного рода премудрости, как то: устройство малых, средних и больших космических кораблей, бортовое вооружение, навигацию, взлом и перепрограммирование простых и сложных вычислительных устройств, психологию искусственного интеллекта, управление подразделениями боевых дронов и еще хренову тучу всяких необходимых будущему командиру космического корабля знаний. После учебы гулял по лесу или лежа в пилотском ложементе, пялился на Раджхар и окрестности планеты. А когда Татьяна запустила по полной программе модификацию моего организма, залег в регенерационный кокон и продрых там больше месяца.
После того, как я весь такой модифицированный выбрался из капсулы и обозрел Раджхар, ситуация на планете в отношении захваченных в плен граждан империи Аштри мне сильно не понравилась.
Вынырнув из долгого принудительного беспамятства, первым делом сгонял в душевую. Оно хоть на теле и не осталось следов нанитового «киселя», однако ощущение, будто искупался в чьих-то соплях требовало срочной помывки. Вот такой я брезгливый, скорее, мнительный.