– Силы тебе девочка. У тебя особая судьба и дал мне конфетку. Таких вкусных конфет я больше не ела.
– Ты, – я ткнула на фото в пузатого карапуза.
– Ну, здравствуй сестренка, – парень снова рассмеялся.
Высказать свою нелицеприятную точку зрения по этому поводу я не успела. В дверь поскреблись и вплыла Ахмурина, гордо неся перед собой кофейно-чайно гостевой набор. На подносе, имитирующим серебро, стояло все что полагается. Даже тоненькие ломтики лимона присутствовали. Пересекая немалое расстояние от двери до стола секретарь шефа виртуозно вихляла бедрами. Глядя на нее я гадала: уронит- не уронит, упадет —не упадет. Не уронила и не упала, донесла до стола и собралась разгружать содержимое на столешницу. Ее пыл остановил Генри:
– Спасибо, не стоит. Мы еще не закончили беседу.
Сказано это было с таким холодом, что Ахмурину, как ветром сдуло.
Я не люблю секретаря шефа. Впрочем, ее в редакции никто не любит. Сплетни, интриги, мелкие гадости- это конек Ахмурины. Когда она ловится на лжи, то находит массу оправданий, почему не могла поступить иначе. И
обязательные бурные извинения и увещевания, что она хотела сама все рассказать, да случай не подворачивался. Она искренне благодарила
оклеветанного ею человека за ее разоблачение, уверяла в добром к нему отношении. Ахмурину не любили. Но она была своя. А тут чужак так с ней!
Чужак, который оказался моим двоюродным братцем, смотрел на меня и молчал. Я тоже молчала. А потом взяла и ляпнула:
– Так ты тоже правнук нациста
Краска сошла с лица парня, он стал бесцветным:
– Думаю, нам здесь делать больше нечего.
Цвета медленно стали возвращаться. И уже в приемной парень выглядел нормально. Там нас поджидал шеф. Он вскочил с диванчика и принялся всячески демонстрировать радужное гостеприимство. У меня было только одно желание – незамедлительно сбежать далеко от всего этого кошмара. Что я и сделала. Выскочив из приемной, я забежала в секретариат, кинула на стол ответсекретарю результат своих двухдневных трудов, буркнула:
– Опаздываю.
Вихрем пронеслась по коридору и через пару минут с облегчением вдыхала угарный газ от трясущегося впереди старенького автобуса. Мое бегство не решало проблемы. Напротив, оно усложнила ситуацию. Но я была до такой степени растеряна, что мои поступки не имели ничего общего со здравым смыслом. У меня была близкая подруга- Лялька, с которой я всегда советовалась. Но с этим, с этим кровным родством я боялась к ней идти. Однако ноги, вернее колеса моей верной машинки «зарули» в Лялькин двор.