Когда дети угомонились, настало время для серьёзного разговора, его начала Галина.
– Владимир Степанович, Римма Иосифовна, пришли меня утешать? …Утешили? …Ваш сын – распутник! Он меня бросил с детьми!
Римма и Володя послушно кивнули, а Галя продолжала:
– Саша забыл, как своими капризами из меня всю кровь выпил, а теперь он уходит к другой! Вы мне объясните, Саша говорит, что он любит меня, а сам уходит к другой женщине! Я такого абсурда понять не могу, а вы можете?
Римма и Володя отрицательно покачали головами, и Галина продолжала говорить.
– Я терпела унижения, годами сносила его грубость, выполняла все его дикие приказы, а теперь кому я нужна? …О своих детях он не думает, а чужих берёт на воспитание! Юрик с ним не разговаривает, Маринка плачет по ночам. …А вот тебя, Верка, я никогда не прощу! Почему ты не сказала мне о том, что Саша приехал к тебе с любовницей?
Вера молчала, её родители виновато наклонили головы. Отвечать за себя, жену и дочь вызвался Володя.
– Галина, мы с мамой не одобряем нашего сына, но вернуть его в семью насильно мы не можем. Обещаем тебе помогать воспитывать детей. Вот, в конверте лежат деньги, в сумках продукты, а с Сашей я обязательно поговорю по-мужски.
Настало время прощаться. Потом по дороге домой Римма, сидя на пассажирском месте рядом с папой, сухо резюмировала сложившееся положение в семье сына.
– Эта Галина размазня, из-под её носа мужа уводят, а она не мычит, не телится. Раньше-то она косточки Саше перемывала, от нас нос воротила, а теперь ей и Саша милым стал. …Даже чаем нас не угостила. А Саша каков? За чужой женой ухлестнул, мало ему было сварливой жены, так теперь с шалавой шашни крутить изволит! …Жаль, что эту кукушку плохо в детстве кнутом уму-разуму учили, а то бы детей не бросила, мужа законного на пришлого не променяла, куропатка бесхвостая…
– Ох, мама, не обижай птичек, – прервала Вера мамино сетование на жизнь. – Если бы вы с папой видели, каким счастливым был ваш сын с этой Надей в Зеренде, то вы бы радовались за него, потому что такого улыбающегося Сашу, готового любить весь мир, вы ещё не знаете, а я знаю.
Такого счастья сына Римма признавать не собиралась и продолжала ворчать на современные нравы, на распущенную молодёжь, которая не знает почём фунт лиха.