Конечно, Алладиныч раскусил Ритку в первую же секунду её появления в тренировочном шатре. Как истинный мудрец, не подал виду, что знает о её местонахождении задолго до того момента, как Ритка примет то или иное решение. Сознательно путая следы, Мастер строго наказал помощнику не отходить от строптивой гостьи и выполнять любое её желание, даже если девочка захочет кролика из шляпы или настоящую венгерскую польку в исполнении местных бедуинов.
Как преданный слуга, Джинн Амин выполнял просьбы Мастера с особым рвением. Просто Рита ему нравилась: как обаятельная женщина, надежный товарищ, потрясающий собеседник и друг. Поэтому, когда подруга познакомилась с очаровательной девушкой Жасмин и, по привычке решила помочь в одном деликатном деле, Джинну не оставалось ничего другого, как окунуться в самую гущу событий.
Петруша носил майку-алкоголичку, полосатые рейтузы и короткую чёлку. В свободное от работы время он заваливался в гамак и, почесывая волосатое пузико, посасывал пивко и философствовал о жизни. Растягивая слова, как кот Матроскин из мультика «Простоквашино», он важно поучал Жасмин, наставляя на путь истинный:
– Неправильных, дорогая хозяюшка, мужчин выбираешь… – нашептывал поддатый Петруша. – Нужен тебе такой, чтобы исполнял все твои желания, а не наоборот. Проснулась утром, глазки раскрыла, подумала про клубнику, а она уже туточки, в вазочке, только ложку успевай облизывать. А этот… Фу таких. Носки дырявые, космы немытые, без цветов и без денег. Тебе, дорогая, Джинн нужен. С такой красотой только восточный мужчина тебя потянуть может.
Жасмин кивала, тяжело вздыхала и выпроваживала очередного кавалера. А довольный собой Петруша праздновал ещё одну победу, откупорив тёмное нефильтрованное и покачиваясь в гамаке. И ладно бы Петруша был близким другом или братом. Тогда нам не пришлось бы объяснять читателю, что Петруша был обычным Домовым. Служил верой и правдой в отдельно взятой квартире, как все существа, имел достоинства и недостатки, изредка подшучивал, время от времени выходил на тропу войны, но в целом был вполне безобидным. Единственное, что печалило его коротко стриженое чело, было беспросветное (и, если накатывал спиртного чуть больше нормы, – то и беспробудное) одиночество. Ибо не было на всём белом свете той, которая наладила бы холостяцкий быт, отстирала бы заляпанную кетчупом майку и сменила бы простыни на потрепанном матрасе, вытряхнув крошки от сухариков.