Тиса засекла время на часиках. Вскоре привратницу выманила на разговор из кабинета приятельница. И судя по словам, той не терпелось обсудить роман, который женщины читали на пару. Тиса осталась одна в приемной. Минуло положенные для «аудиенции» десять минут, а секретарь так и не объявилась. Подождав еще немного, Тиса решилась сама зайти в кабинет.
Гардеробщица не лукавила. Кабинет заведующего действительно напоминал библиотеку, которую к тому же не убирали со времен Антея. Всюду куда ни глянь – разбросанные книги, чертежи, карты, подшивки пожелтелых старых газет. На стенах пришпилены листки с какими-то заметками. Двое человек вели разговор на повышенных тонах, склонившись над какой-то книгой с пейзажными зарисовками.
– В который раз вам говорю, не мог я ошибиться, Мо Линич! – высокий светловолосый мужчина лет тридцати нетерпеливо листал страницы. – Место для раскопок выбрано верно – четвертый сектор по епсуле, десятый оринталь. Если не верите, м-м… да где ж эта сноска?! Вот! – он ткнул пальцем в какой-то абзац. – Читайте, коли не верите! Дорофей Оприцкий ссылался на эту самую карту. Сектор выверен по ней по всем правилам, – он с чувством восстановленного достоинства указал на карту местности, на которой лежала книга.
«Орская губерния, 5012 год» – прочитала Тиса и сразу же исполнилась глубоким уважением к пергаменту.
– Но его там нет! Ничего там нет, кроме отмороженных земляных червей! И чтобы на сей раз убедить их, Климентий, – он указал пальцем в потолок, – ты должен предоставить что-то более убедительное, чем твоя сноска и липовый сектор!
– Он не липовый, Мо Линич!
– Липовый!
Они смотрели друг на друга, словно два драчливых петуха со Жнуховой горки. Маленький профессор щурил и так довольно узкие глаза на круглом, как бубен лице. Курчавый всклокоченный белый парик придавал старику задиристый вид. Его молодой и высокий противник вытянул шею, поднимая на неземную высоту подбородок, и давил заведующего укоряющим взглядом.
Тиса чихнула в кулак. Нос в отличие от владелицы не чувствовал уважения ни к древнему пергаменту, ни к его благородной тысячелетней пыли.
Посетительницу, наконец, заметили.
Тиса поздоровалась и представилась, упомянув девичью фамилию матери.
– Астафьева Леночка… Да-да. А вы значит, ее дочь, – рассеянно проговорил шуец, пытаясь направить в новое русло непослушные мысли, не желающие отходить от недавнего спора. – Определенно сходство есть. Святой Небел, сколько лет прошло, – профессор предложил присесть, и Тиса приземлилась на стул, чтобы снова подняться.