– Я от рождения хмурый, поэтому кажется, что я мрачный. И потом, мы ничего не знаем об этой поездке. Только что мы пробудем там три дня. А о людях, которые приедут, не имеем ни малейшего представления. Тебя это не волнует?
– Наверняка они говорят по-японски. Нас же не в зону ближневосточного конфликта посылают. К чему беспокойство? Что-то обязательно произойдет, но мы не знаем когда. Так что расслабляемся и ждем этого момента.
Из-за языка общения я особо не переживал, равно как и из-за происшествия, которое то ли будет, то ли нет. Честно говоря, больше записки с угрозой меня волновало другое – как перевозбужденный Акэти поведет себя в компании молодых киноведов. Я прямо представлял, как он стоит перед ними и вопрошает: «Правда ли, что случившееся в прошлом году самоубийство девушки, состоявшей в вашем клубе, связано с ее участием в аналогичном мероприятии? Не заметили ли вы что-то странное до и после самоубийства?»
Я сидел в поезде между Акэти и Кэндзаки. Девушка повернулась ко мне и проговорила извиняющимся тоном:
– Извини. Мне надо было подробнее расспросить Синдо-сана обо всем.
– Всё в порядке, да и какая разница…
Я отвел взгляд от смотревших прямо на меня ясных глаз. У меня плохо получается с красивыми девушками. Кэндзаки была одета совсем не так, как накануне. На смену черному одеянию, в котором она появилась в кафе, пришло белое платье без рукавов, отделанное кружевами. Вылитая «летняя девушка»[18]. Под вырезом на груди красовался большой галстук из ленты, простой, но изысканный. В соломенной шляпе она выглядела чуть ли не девочкой, и мне стало больно, что я заставил такую девушку извиняться.
– Эх-х…
Встав коленями на сиденье, Кэндзаки потянула окно кверху. Нагнетавшийся кондиционером холодный воздух вытеснил ворвавшийся в открытое окно прохладный ветерок, чуть не сдувший шляпу с головы девушки.
– О-о!
Она схватила шляпу обеими руками. Я увидел ее белые подмышки и заставил себя перевести глаза на открывавшуюся за окном картину.
Свежие колосья риса на заливных полях волнами колыхались на ветру, и казалось, будто наш состав из четырех вагонов замедляет ход.
– Парень, который бесплатно предоставил пансионат, раньше состоял в Клубе киноведов. Щедро, ничего не скажешь, – сказал я.
– Кажется, его отец – президент кинокомпании.