– Вот как… Я не знала. – Этого смуглого красивого мужчину с гладко выбритым лицом, завитыми кудрями, нахальным прищуром и улыбкой, одетого по моде и со вкусом, сложно было представить в какой-нибудь комнатушке Застенья, делящим жалкий кров с обыкновенными работягами или преступниками. Может, он шутил?
– Это неважно. – Дерек махнул рукой. – Я все равно уезжаю, моя госпожа. В Хардию. Вот так вот – все бросаю и уезжаю! Дела в столице закончены, и ничто не остановит меня от безумного путешествия через океан!
Тоненькая иголочка зависти впилась в сердце. Когда-то давно другой мужчина вот так же говорил о Хардии, уверяя, что там, за океаном, и есть настоящая жизнь, настоящая наука и настоящее искусство.
Тильда прикрыла глаза. Прошлое – в прошлом. Дереку Шанно она ответила, как и обыкновенно, прямо:
– Видимо, все дело в той самой истории с женой сенатора Альети?..
– Смотрю, вы сегодня в ироническом настроении, моя госпожа. Вас что-то тревожит?
– Меня все время что-то тревожит, знаете ли, я все еще мастер-архитектор храма Маллара.
Дерек остановился перед шпалерой и потрогал просунутую сквозь деревянную сетку веточку. Сорвал лист и начал разрывать его на мелкие части. Странный жест – раздумье, волнение?.. Потом вдруг лукаво улыбнулся:
– А вы бросайте своих скучных министров и священников и тоже уезжайте! Вам вредит север. Ну какая здесь жизнь? Скучно. Жить надо так, чтобы днем поспевать работать, а ночью – веселиться на пирушках с друзьями! Вот такую жизнь я пою! Пою ее полноту и красоту, каждое мимолетное мгновение, которое упустить страшно!
В жизни все повторяется дважды – так говорят?..
– Вы счастливчик, – уже без иронии заметила Тильда.
– Но вы бы хотели уехать?..
– С вами?
– Да.
Тильда вдруг поняла – он не шутит. А ведь они всего лишь знакомые, которые иногда встречались на приемах, что устраивались братством зодчих, на диспутах в университете и на ассамблеях.
– Как бы лестно ваше предложение ни было, я не могу бросить здесь семью. И храм.
Улыбка господина Шанно погасла, и он смотрел на нее со странным выражением – не то грусти, не то сожаления.
– Разумеется. Вы печетесь о своем детище, как и всякая мать. Только… Вы – не как мать, а как мастер – вы считаете его достаточно хорошим?
Тильда замерла: вопрос был неожиданно точным.
– Какое это имеет значение?..