Арон засмотрелся на одну из таких драк: двое сцепились прямо в лодке, мутузили друг друга кулаками, хрипели и выкрикивали что-то неразборчивое. Зеваки уже тут как тут: им только подавай зрелище. А дело-то всего лишь в нескольких мерах зерна. Дерущихся подбадривали криками, кто-то уже ставил деньги на победителя схватки, когда мимо прошла огромная баржа, и от волны легкая лодка качнулась – и перевернулась.
Так бесславно закончилась драка, и Арону было даже жаль тех двоих.
На причале Восточного порта его уже поджидал старик Эрин. В толпе Эрина заметишь сразу – он высокий, волосы белые, а лицо – коричневое. Вот увидел Эрина – и понял, что скучал и по старику, и по маме! Хотя мама-то вряд ли скучала, ей некогда.
– Господин Арон! Господин!.. – Эрин даже не кричит, но все оборачиваются на его зычный голос. Он подхватывает сумки с вещами, находит носильщика, платит за то, чтобы доставил сундук, потом внимательно смотрит Арону в глаза.
– Вы стали выше. И похудели.
Арон улыбнулся: на два пальца за лето вырос! Штаны уже короткие, да и рукава куртки тоже.
Но кроме этого есть кое-что еще, в чем он изменился за летние месяцы. Кое-что, что горит в нем, бьется, рвется наружу. Арон держит это в себе, как сокровище, и оттого не может сдержать улыбку – и дрожь: а стоит ли рассказывать об этом маме?.. Поймет ли она?
Арон почти не смотрит на всю красоту по сторонам – насмотрелся! И на золоченые ограды в Жемчужном кольце, и на статуи конных рыцарей – мама заставляла учить историю, и он знал, что вон та – это император Квентин, который правил шестьдесят лет и присвоил территории до самых гор Кедраша. А те двое – сенаторы Гидеон и Нойрид, они остановили кровавую гражданскую войну. Вот еще одна – девушка льет воду из кувшина, и юноша пьет из горсти эту воду. Похожих по городу много. Это вроде как городская легенда: Рей Абр основал город на месте, где ему та девушка то ли привиделась, то ли на самом деле давала испить воды.
Арон бросает в чашу фонтана мелкую монетку – на удачу. А проходя через ворота в Жемчужное кольцо, по привычке трет блестящий нос левому грифону.
Дома все знакомое, привычное. Ничего не изменилось за лето, только, кажется, не хватает пары картин в столовой. Арон и вспомнить не мог – а были эти картины? Что они изображали?..
Его сразу же отправили в купальню, где Эрин до обидного больно натер ему уши и шею мылом, и теперь Арон сидел в столовой, кутаясь в толстый мамин халат, и пил теплое молоко с медом. От халата сонно пахло какими-то травами, которые Мэй кладет в мамины сундуки с одеждой.