Статный грузин разматывал полотно, причём не только руками, а задействовал одну из ног, на которую был надет моток из блестящих нитей.
Креп-жоржет раскупили, но Мария не огорчилась. Запас у неё был, а завозили материал регулярно.
Она прошла дальше по ряду, где персы шили золотом по красному и зелёному сафьяну. За их работой Мария могла наблюдать часами, но только не сегодня. Скользнув взглядом по сверкавшему на солнце узору, она стала продвигаться к выходу.
Степан, следуя за ней, увидел умельца, вырезавшего из плотной бумаги лицевые профили. Остановив спутницу, он подвёл её к умельцу.
– Покажи своё мастерство.
Тот посмотрел на Марию и попросил её не двигаться. Через минуту силуэт был готов.
Степан взял вырезку в руки.
– Похожа!
Мария благодарно кивнула мастеру, а Степан заплатил вдвойне.
На выходе из торговых рядов крутил ручку шарманщик. Рядом с ним сидел попугай, стоял ящичек с карточками и лежала тюбетейка для денег. Когда в тюбетейку бросали монетку, попугай клювом доставал карточку, на которой стояло число, означавшее количество лет, отпущенных человеку для жизни.
Степан потянулся за монеткой.
– Узнаем, сколько лет проживёт барышня.
Мария быстро ответила:
– Девяносто. Мне попугай уже доставал карточку.
– Тогда узнаю, сколько проживу я.
Степан бросил монетку, но попугай даже не шевельнулся. Отозвался шарманщик.
– Числа кончаются на «сто», а ты, сразу видно, долгожитель, сто двадцать лет проживёшь.
Все трое засмеялись. И засмеялся вдруг каким-то особым смехом попугай.
Выйдя с базара, Мария снова раскрыла зонтик.
– Недалеко Александровский парк, прогуляемся?
– Конечно.
В парке пара села на скамейку вблизи бюста Гоголя. Степан положил на колени вырезанный профиль Марии и взял спутницу за руку. В этот миг оба услышали пушечный выстрел, возвещавший о наступлении полдня.
Мария вздрогнула, а Степан сказал:
– Выстрел к месту. Я не знаю, что такое «любовь», но хочу прожить с тобой всю жизнь, хочу быть твоим защитником и защитником наших детей. Говорю это в здравом уме и жду твоего ответа.
Мария, помолчав, вздохнула.
– Чему быть, того не миновать.
И оба вдруг заговорили о каких-то пустяках. Степан шутил, Мария смеялась. Смеялась от души и сама себе удивлялась. Проявлять эмоции в общественном месте не полагалось. Помнила, как институтками они шикали на тех, кто, забываясь, начинал громко смеяться.