Я, прихрамывая, приблизилась к ним, и он вздрогнул, бросив на меня короткий взгляд, а потом уставился обратно вдаль.
А там – гладкая улочка, усыпанная всяким мусором. Вдалеке лают собаки, и слышны какие-то непонятные гудки и сигналы.
После мрака в Тигралине сложно понять, какое здесь время суток, зато небо чистое-чистое, внушающее своей безмятежностью маленькую толику покоя. Чуть позже, когда оно порозовело, стало понятно: наступает вечер.
К этому времени мы разгребли нору в куче какого-то хлама, и спрятались там. Арти подвывал тихонько, постоянно спрашивая, когда придут родители, и я обнадёживала и его: «Подумаешь – прошло всего каких-то несколько часов, они просто заняты, и не могут так позорно сбежать сейчас, и оставить всех наших; конечно же, они придут, просто немного позже».
А у самой из головы не выходили два образа: папа, которого, как огромные чёрные крысы, окружают наггары. И мама, повёрнутая к нам спиной, загородившая руками своё лицо и принявшая на себя поток пламени, того самого, которое ввело меня в злосчастное оцепенение. Наверное, если бы не я, мы смогли бы удрать втроём.
Я снова залезла в сумку, достала камень, на котором был высечен маленький вихрь. Он – последний, который ещё светился, когда я добежала до мамы. А теперь – они все стали серыми, будто опустели.
Пытаясь прокрутить в голове момент, когда в последний раз увидела отца, заострила внимание на том, что за его спиной что-то засветилось. Вспоминая цвета этих «крыльев», порылась в закоулках своей памяти и, сопоставив все детали между собой, осознала кое-что важное и жуткое. И по коже прошли мурашки, вздымая шерсть.
Никогда бы не справилась бы с тем, что смог провернуть отец. Он перешёл в состояние, которое у хранителей камней называется Симбиоз. Я слышала о нём только лишь пару раз, а видеть своими глазами до этого не приходилось, потому что это явление только для крайних случаев и очень сложно в управлении. И не хотелось бы никогда наблюдать в этой роли собственного папу, пусть даже он сильнее всех на свете. Для меня он всегда будет папой, а уже потом – всё остальное.
В реальный мир из размышлений я вернулась от того, что меня толкнул Арти, устраиваясь поудобнее в импровизированном укрытии. Дело близилось к ночи, и становилось всё страшнее: на чужой территории, совсем одни и с ценными вещами, мы слишком малы для такой ответственности.