Блеснула открытая вода. В оконце посреди болота, прижимая к груди футляр со скрипкой шел по пояс в воде маэстро. И как-то очень странно шел. Я присмотрелась и охнула: учителя несли на руках четыре кикиморы, вертикально, как статую. С его головы свисали водоросли, с кудрявого парика, съехавшего на бок, капала жижа, плечи камзола были украшены ряской и коричнево-желтым пушком болотной травы.
– Благодарю, прекрасные дамы, – церемонно поклонился музыкант, ступив на твердую землю.
Кикиморы захихикали, поправляя кувшинки в зеленых всклоченных прическах.
– Ты обещал нам концерт! – гнусавым простуженным голосом заявила самая уродливая красавица с бородавками.
– Я же сказал, ночью, при луне. При звоне комаров и аккомпанементе лягушек особенно хороша болотная плясовая. Сейчас не могу, у меня контракт с госпожой баронессой, я играю на ее свадьбе.
– Но нам ску-у-учно! – протянула вторая зеленокожая красотка. – Сыграй хоть что-нибудь. Частушечку коротенькую на посошок.
Третья очаровашка, вытащив пиявку из прически, проглотила закуску и прошамкала:
– Да какая там швадьба? Штрекожы натрещали, что не будет никакой швадьбы. Жених-то жбежал! Невешта в бешенстве!
– Но у нас контракт! – растерялся маэстро.
Так-так. Надо брать ситуацию в свои грязные и мокрые, но хваткие ручки.
– Значит так! – уперев руки в бока, заявила я. – Маэстро сейчас не в форме. Видите же, крали болотные.
– Квак? Ничего мы не крали! – возмутилась четвертая милашка с жабьим ртом и мухомором в ухе вместо серьги. – Ни квакрупинки, ни волосинки не тронули. Зачем нам старикан квакой-то, с него ни рыбы, ни икры! Песок один сыплется. И скрипку его не крали, в футляре она! Вон, вцепился, квак утопающий!
– Тихо! – цыкнула я. С нечистью только так. Почуют слабину – накинутся скопом, папе-некроманту и воскрешать будет нечего, чтобы отругать и в угол, запечатанный заклинанием послушания, поставить.
Кикиморы заткнулись, выжидательно лупая глазками. Я глянула на небо, плотно затянутое тучами. Того и гляди, дождь зарядит. Нудный, знаю я такую серую хмарь. Пока тоской не удушит, не отступит.
– Итак, – я скрестила руки и надавила на диафрагму, как оперная дива, чтобы голос стал глубже и солиднее. Зачем-то же дивы проворачивают этот трюк! – Концерт состоится ночью и только при свете луны.
– Дождь будет, какая тебе луна? – буркнула гнусавая.