– Завтра будут выбирать старосту класса, – ковыряется в тарелке Майка. – Может быть, я буду старостой…
– Нет! Нет! – вскрикивает младшая.
Ложка летит на пол.
– Данюша, почему ты так протестуешь?
– Не хочу, чтобы Майя была старой.
Старшая закатывает глаза, я умиленно шмыгаю носом и облизываю поднятую ложку:
– Ты ж мой сладкий персик! Любишь сестру.
– Мам, какая любовь? – возмущается черная голова. – Я не хочу, чтобы у меня была тупая сестра. Она просто не знает, что такое староста.
– Вот и объясни ей, – предлагаю я.
– А можно мне еще водички? – спрашивает довольная рыжая макушка.
– Ты ж только что два стакана выпила.
– Не давать ей воды, – влезает в разговор Леша. – Она вчера всю постель зассала. Мне пришлось менять. Не давать!
Персик начинает рыдать. В комнате откликается месячный Женька.
– Ой, да делайте, что хотите, – машу руками я, удирая к сыну.
Дипломатичная Майка за моей спиной предлагает отлить два глоточка в маленькую чашечку. Наперевес с сыном возвращаюсь обратно. Если у вас в гостях свекровь, то внезапное исчезновение может быть приравнено к заговору.
– Чувствуешь, что сын – это другое? – спрашивает Клавдия Анатольевна, тиская маленькую пятку.
Она подразумевает «ты любишь его больше?» И ведь, казалось бы, преподаватель вуза, должна понимать, что есть вопросы, на которые не существует ответа. Если бы я ее спросила, кто лучше: Пушкин или Толстой? Небось своим студентам таких каверзных задач не задает. Хмыкаю, делая вид, что пытаюсь перехватить малыша поудобнее. Хотя куда уж удобнее: в месячном возрасте дети напоминают аккуратные батончики и весят совсем немного, так что держать их на руках – одно удовольствие.
– Неужели и с третьим ребенком не прочувствуешь, что высшее счастье женщины – заниматься детьми? – удивляется Клавдия Анатольевна. – Ладно девочки. Но ведь теперь у тебя есть сын.
С размаху тыкаю в кнопку чайника, свекровь любит очень горячий чай. Практически переходящий в кипяток. «От вас даже чайник кипятком писает», – хочу сказать я, но вспоминаю, что с некоторых пор являюсь почтенной матерью троих детей. Делаю глубокий вдох.
За полтора месяца жизни с сыном этот вопрос мне задали уже раз восемь. И все случайно встреченные на остановке знакомые верят, что я сразу, не отходя от урны, начну выкладывать им сокровенные тайны сердца. Ха! Так и тянет сказать: мечтаю сдать двух детей в детдом и оставить только одного. Угадайте, кого?