К тому же из-под распахнутой легкой куртки виднелась рукоятка, заткнутого за пояс ТТ – любимого оружия подобной публики. Как видно, в этот раз он хозяину не пригодился… Страна уже шагнула в двадцать первый век, но такие вот результаты разборок нет-нет да напоминали о лихих девяностых. Впрочем, не о том спич. Поразило начинающего розыскника другое – для того, чтобы жизнь покинула человеческое тело, понадобилась всего-то маленькая аккуратная дырочка во лбу. И ничего уже не поправить…
Сейчас острота восприятия той давней, самой первой, встречи со смертью – не на киноэкране, а в реальности – немного притупилась, но тогда впечатление было, скажем так, весьма и весьма сильным, хоть и без истерик. Позже ему не раз встречались любители порассусоливать, что, дескать, к виду смерти привыкнуть невозможно. Неправда! Еще как возможно! Особенно, если сталкиваешься с ней чаще, чем все прочие. А уж ежели ты работаешь в МУРе и занимаешься расследованием исключительно убийств на протяжении многих лет, привыкнешь как миленький – никуда не денешься!
С чего бы это меня на воспоминания потянуло? – удивился Андрей сам себе. Старею? Прыти поубавилось? Вроде, нет. Не рановато ли оглядываться на пройденный путь с высоты аж целых тридцати семи лет от роду?! Хотя… Ирония уступила место чему-то более рациональному. Если вдуматься, тридцать семь – совсем не мало. Пушкин в моем возрасте уже на дуэли погиб, а после него вон сколько всего осталось! Нашел с кем себя сравнивать, скромнее надо быть, устыдился сыщик. Ты – самый обычный опер, пусть даже по особо важным делам. Это уточнение, по существу, ничего не меняет. И после тебя останутся не стихи или проза, а, в лучшем случае, составленные и подписанные тобой документы, подшитые в уголовные дела, к которым ты имел какое-то касательство. И никому никогда не придет в голову зачитываться ими, как произведениями незабвенного нашего Александра Сергеевича – потомственного Ганнибала.
Вот взять, хоть бы, Ершова… Не того, который «Конька-Горбунка» сочинил, а Анатолия Михалыча, с которым мы лет десять бок о бок трудились… Мужик на государство тридцатник без малого отбатрачил, а вспомнит ли вообще кто-нибудь лет этак через …дцать о том, что был такой? Вряд ли. А ведь, он – сыщик от бога! Можно сказать, последний из муровских «зубров» – слава и гордость розыска! Вернее, поправился Гришин, был «зубр», да весь вышел. Удалился на покой, понимаешь. Теперь, поди, локти кусает. А может, и нет, справедливости ради одернул себя Андрей. Подустал человек, да и здоровье уже не то – как пятьдесят пять стукнуло, так и подался на заслуженный…