–Ты уверена, что у неё есть душа?
–Вот заодно и проверим. Тебе слово, Миранда.
–Я не собираюсь оправдываться и говорю всё это, только чтобы прояснить ситуацию. Так своей сестре и передай.– Джен закусила губу, но пересказала её слова Эбигейл, но та не отреагировала. Они вновь присели на диван. —Тереза была очень больным ребёнком, и я не открывалась ей только из-за того, что её мозг был очень слаб. А потом так тем более.
–Что с ней было?
–Рак.– У Джен сжался желудок. Миранда выдержала паузу. —Девчонка поразила меня своей силой воли. Даже когда поняла, что с каждым днём приближается неминуемая кончина, она держалась бодрячком. Старалась веселить родителей, хотя бы ненадолго возвращая в их жизни краски, пропавшие с болезнью дочери. И она до последнего полагала, что сама в чём-то провинилась, и поэтому смерть в муках – её наказание. Я вообще не планировала с ней разговаривать, и открылась ей совершенно случайно, когда та спала. Мы сразу подружились. Она стала приходить ко мне в гости. Для неё это не было столь сложно, как, например, для тебя, Джен, потому что нити её жизни постепенно ослабевали.
Джен было трудно говорить всё это, и она видела, что сестре – трудно слушать. Такие истории будоражат сознание, заставляют представлять маленькую девочку, у которой всё только начиналось, и по несправедливости так быстро закончилось. Она словно пропускала боль Миранды через себя, и хоть этого не прозвучало, Джен поняла: она потеряла не просто сосуд. Она потеряла друга.
–Тесса очень грустила из-за родителей. Она видела их рядом с собой. Их лица, совершенно лишённые крови, поседевшие волосы и глубокие тени под глазами, но дарящие ей такие ласковые улыбки сквозь нескончаемые потоки слёз, от которых она чувствовала, как исцеляется душа. Тесса ощущала их прикосновения, как они держат её за руку или гладят по выбритой голове, но при этом даже не могла их успокоить, сказать, как сильно любит и скучает по ним. Как хочет, чтобы они снова начали жить все вместе, хотя и понимала, что это невозможно.
Джен не понимала, как до сих пор способна говорить. Всем своим естеством она перенеслась в тот год. Она словно сама была в той палате и видела ребёнка, сплошь покрытого проводами и капельницами.
Когда Миранда снова заговорила, её голос дрожал и Джен заплакала. Боль утраты разлилась по её телу, парализовала её. Никто не заметил, что за окном наступили сумерки, и что по окну забарабанили крупные капли дождя. Не было ничего.