Когда она открыла глаза, Миранды в зеркале уже не было.
Она чувствовала себя отвратительно, словно её мозг пропустили через мясорубку. И снова Глен, не Эбигейл, придержал её и помог присесть на стул. Когда Миранда предложила попробовать провернуть этот трюк, она предупреждала, что ценой этому будет большая потеря сил с обеих сторон, но Джен всё равно согласилась, и даже сейчас не жалела об этом.
Глухой звук дверного молота отвлёк от раздумий. Все посмотрели в сторону двери.
– Странно, – Эбигейл нахмурилась и пошла открывать, – кто бы это мог быть….
Когда она скрылась, Джен опустила голову на сложенные руки, но перед этим успела заметить настороженность на лице Глена.
– В чём дело?
Парень лишь посмотрел на неё и вышел вслед за сестрой, бросив через плечо «не высовывайся». Джен охотно подчинилась. Сейчас она была просто не в состоянии о чём-либо спорить.
Стук повторился, и в этот раз прозвучал настойчивее. Из гостиной донёсся ворчливый голос Джен, требующий открыть уже «эту чёртову дверь». Стараясь не высовываться, Глен выглянул в окно, слегка сдвинув ажурную занавеску. И достал пистолет, который прятал за ремнём на пояснице. Он дал знак Эбигейл, чтобы она отошла от двери и, надо отдать ей должное, она прожгла в нём дыру и осыпала безмолвными проклятиями прежде, чем подчиниться.
– Эбигейл, бери Дженнифер и убирайтесь отсюда.
– Кто…
– Второй исполнитель. Просто…уходите.
Они встретились взглядами. Эбигейл так сильно сжала губы, что они превратились в тонкую белую полоску.
– Кто бы там ни был, я не пущу его на порог. И я не сбегу, как жалкая трусика, – добавила она, предупреждая его возражения.
Дорогой, опьяняющий аромат наполнил прихожую вместе с ворвавшимся запахом дождя и свежести. И знакомый сладострастный голос промурлыкал:
– Долго шла, хозяйка.
Глен толкнул дверь, Гвинет изящно уклонилась от неё и переместилась правее. Это была другая её грань, о которой он иногда забывал. Когда образ современной куртизанки крепко врастал в её кожу, скрывая её истинную природу.
Психопатка.
Пряди мокрых чёрных волос беспорядочно прилипли к лицу, потёкшая подводка добавляла безумства её взгляду. Но страшнее всего была улыбка.
Когда-то с такой же дружелюбной улыбкой она перерезала глотки всем пленным Руперта Лестер, провинившихся за недостаточное преклонение и, что важнее, несвоевременную уплату налогов.