Мне быстро надоело, и я снова засел за обработку записей. Интересно, как они умудрились их заполучить, если нам не удалось дроны и до середины тропосферы довести? И я сильно сомневался, что на поверхности, с таким-то обилием жизненных форм, судьба техники была бы принципиально иной. От размышлений меня оторвал Тайвин, с хмурым видов сообщив:
– Ты когда-нибудь мог предположить, что насекомое может быть гомойотермным?
– Каким? – переспросил я. Термин показался мне смутно знакомым.
– Теплокровным. Смотри, – он развернул проекцию продольного среза тела животного. – Размер небольшой, три-пять сантиметров в длину, строение тела аналогично банальной мошке, но у нее развит мозг, сложная нервная система и разветвленная кровеносная. И ротовой аппарат колюще-сосущий. Ты представляешь, сколько одна-единственная мошка должна потреблять энергии, чтобы обеспечивать стабильный метаболизм и поддержание эндогенной температуры?
– Нет. Но теперь уже примерно да. А, так вот почему они сами себя жрут периодически, – понял я. – Не хватает калорий, иначе с голоду можно сдохнуть быстрее, чем найдешь, у кого крови насосаться.
– Чтобы выжить, она должна добывать себе еды по своему весу в сутки минимум, как землеройка или колибри, а чтобы нормально жить – в несколько раз больше. А ты видел хотя бы одно животное на записях крупнее собаки?
– Нет, не видел, – признал я. – А как так?
– Либо мы чего-то не знаем о здешней природе, либо ты прав. Кто-то водит нас всех за нос, – с недовольством произнес штатный гений.
Я не стал заострять внимание на своей потенциальной правоте – вопрос возможного присутствия иного разума меня интересовал намного больше. А иначе как объяснить все нестыковки?
К вечеру у меня от вороха мыслей и непрерывного просмотра записей разболелась голова, и тут же, по закону подлости (или Мерфи, кому как больше нравится), на нашем пороге возник Алан. Я сумрачно глянул на него и поинтересовался с порога, демонстративно не поздоровавшись:
– А как вы добыли записи?
Алан слегка пожал плечами, и у меня в душе вновь всколыхнулась старая неприязнь. Помнится, в прошлый наш с ним нелегкий опыт взаимодействий этот жест я в первую очередь в промышленнике и возненавидел.
– Очевидно, с помощью дронов? – без тени усмешки ответил он вопросом на вопрос.
Я едва зубами не заскрежетал: издевается, зараза невозмутимая.