Вернувшись к столу, он открыл дела о беженцах. Шериф и сам не знал, что ищет, каждый день приходя в лагерь и опрашивая человека за человеком. Он вполне мог поручить это дело кому-нибудь из тех бездельников, что обсуждали очередную девочку в салуне, вместо того, чтобы работать. Однако уже в который раз он шел и записывал очередную фамилию и имя, и слушал, как Игер спрашивает о причинах переезда и прочих деталях. Озадаченное лицо Игера – вот что беспокоило Дина. Когда один из твоих самых толковых помощников начинает хмурить лоб и задумчиво чесать подбородок каждый раз, как услышит про высохшие водоемы, а после буравит Дина подозрительным взглядом, это так или иначе нагнетает обстановку. Шериф делал вид, что не замечает пытливого взгляда помощника, но на самом деле чувствовал его кожей. Чувствовал и начинал сердиться. И вся эта каша заварилась после той дурацкой игрушки.
Поручение Виктуса «позаботиться о новых жителях» давно переросло во что-то другое, более глубокое. И Дину это не нравилось. Конечно, людей настигла обычная засуха. Но лучший помощник утверждал, что не такая уж она и обычная. Ранее за Игером не было замечено ни следа приверженности суевериям, но теперь он просто не давал Дину покоя, раз за разом заводя одну и ту же «песню»: «Странно это всё, босс. Очень странно. Помяните моё слово». Теперь Дину было важно не столько навести порядок в лагере и переписать всех прибывших, но и успокоить помощника, доказав, что в засухе нет ничего мистического.
Взять хотя бы эту кошкоптицу. Что за чушь? Как глиняная игрушка, сделанная наверняка каким-то ребёнком, может быть причиной потрескавшегося дна когда-то большого полноводного озера?
Дин оказался перед комодом, куда Игер положил «улику». Открыв ящик, шериф удивлённо моргнул.
«Это ещё что такое?» – мысль пулей пронеслась в мозгу, опалив тело медленно стёкшим по нервам жаром.
Протянув руку, он осторожно вытащил сначала голову птички, потом её несуразное тельце. Рассматривая две половинки игрушки на своей ладони, Дин нахмурился. Не нужно быть шерифом, чтобы понять, чьих это рук дело.
Интересно.
Но, с другой стороны, он сам был виноват в том, что оставил её здесь одну, без присмотра. Так ли он ей не доверяет, как пытается сам себя убедить? И в должной ли степени осторожен, чтобы не допустить того же, что случилось в прошлый раз?