Легкая встряска головного мозга, не приводящая к потере сознания или падению, просто заставляющая приостановиться, чтобы взять окружающее под контроль. Любой человек, которому хоть раз в жизни попадало по голове, знает это ощущение легкого ступора, попытки осознания ситуации, слабости в коленях.
Секунда, доля секунды – и этот эффект пройдет бесследно, человек выпрямится и продолжит атаку, и именно поэтому нельзя давать противнику опомниться после джэба. Рука в джэбе напоминает змею, индийскую кобру в броске, легкий толчок идет от бедра, вся сила всегда идет от бедра, от ног, продолжается небольшим разворотом корпуса, выпрямлением руки и заканчивается – словно удар кончиком хлыста – доворотом кулака. Щелк! Щелк! Щелк! – один за другим мои слабые джэбы взбалтывали голову Цудзи, словно желток в яйце всмятку.
Парадокс, но человек, которому быстро стучат в голову, словно бы теряется во времени, процессор не успевает переварить информацию, он вынужден загружаться снова и снова, но удары мешают, прерывают процесс восстановления. Три быстрых, хлестких джэба остановили Цудзи на какую-то долю секунды, и как только это произошло, я зарядил прямой правый прямо ему в челюсть. Тунц! В правой руке что-то хрустнуло, и Цузди рухнул на землю, закатив глаза.
– Черт! – сказал я, баюкая правую руку. Надеюсь, не сломал, косточки у Синдзи-куна слабые, с него станется.
– Ого! – сказал кто-то совсем рядом. Патлатый Акира, один из троицы «отшельников». – Круто. Я такого ни разу не видел.
– Что? Да не может быть! Он мошенничал! – Акаи дернулся ко мне, явно с нехорошими намерениями, и я поднял руки, готовясь встретить атаку, но патлатый положил руку ему на плечо и покачал головой.
– Все было честно, мелкий, не надо бучу поднимать. Мы все видели. Вон, Изаму и Горо видели все. Верно, парни?
Его дружки кивают, и Акаи словно бы сдувается, становясь заметно меньше.
– Но как это? – говорит он сам себе.
Цудзи-кун начинает ворочаться на земле, открывает глаза и обводит окружающих недоуменным взглядом.
– О, живой, – чему-то радуется патлатый Акира. – Встать можешь? – он протягивает руку, поднимает Цудзи с земли, деловито похлопывает, отряхивая от пыли, трогает ему лицо, словно что-то проверяя. Цудзи морщится от боли, но ничего не говорит, растерянно хлопая глазами.