И хотя Поль был гораздо старше своей двенадцатилетней сестры и её подруги, но он никогда не позволял себе задирать нос, и вёл себя с ними как равный, разделяя все тяготы партизанской жизни. Малыш же Жак так увлёкся знакомством с новой девочкой, что и сам не заметил, как быстро привязался к ней, и уже совсем скоро стал называть её сестрой. И его такое родственное обращение, только ещё больше сплотило взаимоотношения Кати и Ирэн.
Говорят, время лечит, а дружба утишает, но Катенька, хоть со дня исчезновения отца уже и прошли месяцы, так и не смогла смириться с его потерей. Она всё ещё лелеяла надежду на его возвращение и в любой момент, в любую минуту была готова к встрече с ним, всегда его ждала. Катюша постоянно вспоминала об отце, видя его во всём; в утренней заре, в тумане над рекой, в солнечном свете. И даже в лицах бойцов партизанского отряда она угадывала его черты.
И вот тогда-то, в эти минуты Катя брала в руки карандаши и начинала рисовать, вспоминая при этом все совместные с отцом занятия по живописи. И надо сказать, занятия эти не прошли даром, настолько памятными они были и такое всеобъемлющее влияние оказали на неё. А вскоре Катенька и вовсе не могла обойтись без своих художественных попыток отобразить всё ею увиденное. В ней проснулась великая жажда творчества. Теперь она делала свои зарисовки где угодно, чем угодно и на чём угодно. Будь то песок или же кора дерева, неважно, ей было главное рисовать. А если под рукой не было карандаша, то она брала какую-нибудь палочку или щепку и черкала ей.
Катя была неудержима в своём желании излить, то собственное восприятие окружающего мира к коему приучил её отец. Бывало так, что она рисовала и рисовала, с самого утра и до поздней ночи, почти забывая о времени. Здесь было всё; поля и горы, реки и озёра, животные и люди, небо и земля. Но особенно удачно у неё получались портреты тех обычных людей, что она встречала каждый день; крестьян в полях, рыбаков на реке и, конечно же, партизан коих она ежеминутно видела рядом с собой.
Их простые и в то же время такие мужественные, героические лица были так интересны Катеньке, что она писала их с неподдельным восхищением. Но вот только все они были написаны, кто на бересте, кто на земле, а кто и просто на пыльной обочине дороги. Так что надолго сохраниться портреты не могли, хотя с другой стороны для самой Кати это была настоящая школа портретного мастерства. День за днём, месяц за месяцем, она оттачивала своё искусство и вскоре достигла удивительного совершенства.