Блеск кольчуги, чернильное пятно бороды, и чуть выше и правее крохотное светлое пятно голой шеи.
«Есть!» – Восторженно ревет мое подсознание, и выбрасывая вверх руку, я бью в эту сжавшуюся до медного пятачка точку.
Прямо в лицо брызжет кровь, из потерявшей силу руки выпадает меч, и тяжелое тело, хрипя, валится набок. Сталкиваю его с себя, торопясь подняться. Одновременно тянусь к мечу, но чья-то нога в сапоге меня опережает. Она жестко вдавливает гладкое лезвие в черную землю грядки.
Поднимаю взгляд и вижу нацеленное прямо мне в грудь острие копья.
«Неужто все, отбегался!» – Успевает промелькнуть испуганная мысль, как ее накрывает звучащий из темноты голос.
– Ты кто такой?!
Пытаюсь поднять голову, но из темноты тут же прилетает угроза.
– Не дергайся! Приколю, не задумываясь!
Голос звучит до боли знакомым, и, напрягая память, я удивленно выдаю.
– Ты что ли, Истома?!
В ответ слышу не меньшее удивление.
– Наместник?! Какого рожна ты на моем огороде…
Поднимаясь, подхватываю на ходу меч и не сдерживаю иронию.
– Да вот, улицу не поделили! – Смотрю прямо в глаза старосте гончарного конца и уже жестко добавляю. – Сам-то что не догоняешь?!
В этот момент в голове проносится отчаянная мысль.
«Истома! Я же его высмеял перед всеми и оштрафовал еще! Наверняка он на меня зуб точит!»
Во взгляде старосты и правда теплоты ни на грош. Он мрачно смотрит на мертвого человека, на свою развороченную грядку и вдруг по-настоящему огорошивает меня.
– Ежели так, то чего ты тогда стоишь-то, наместник! Командуй! Чаго делать-то?!
Мой взгляд переходит с Истомы на троих крепких молодых парней за его спиной.
«Сыновья небось! – Успеваю подумать, а сознание уже оценивает их как бойцов. – У одного в руках щит и меч! Отлично! Еще двое с топорами! Похуже, но сойдет!»
За тыном все еще грохочут железом удары мечей и доносятся яростные крики.
«Калида!» – Набатом проносится в сознании страшная мысль, и я ору уже в голос.
– За мной! – С криком лезу в только что проделанную дыру, но Истома хватает меня за ворот.
– Куда?! Ворота же! – Не договаривая, он оборачивается к стоящим на крыльце женщинам. – Марфа, поднимайте соседей, а ты, Лукерья, мчись до тысяцкого!
Один из сыновей уже распахнул калитку, но благоразумно отошел в сторону пропуская меня вперед.
– За мной! – Ору во весь голос и выскакиваю в переулок. Вслед мне несется бабий вой.