«Надо срочно менять свой статус в этом городе, но как?! – В моей голове начался очередной мозговой штурм. – Я здесь почти полтора года и точно уже не чужой. Может даже поближе к народу, чем иные местные бояре, но что это меняет… Стоит лишиться звания княжего наместника, как меня тут же попрут из городской думы».
Словно прочитав мои мысли, Якун глянул на меня с откровенным торжеством. Неторопливо поднявшись, он расправил полы шубы.
– О чем мы тут спорим?! – Его прищуренный взгляд прошелся по лицам сотоварищей. – Великий князь Ярослав Всеволодович дает нам князем сына своего, и это уже великая честь. А уж старшего или среднего, взрослого мужа или недоросля, то нам без разницы. Как справедливо сказал наш Владимирский гость, за всеми ими стоит отец со своей дружиной. – Чуть помедлив, он поднял на меня свои маленькие злые глазки. – Так что надо нам не чиниться, а с радостью принимать нового князя, да готовиться к встрече. – Тут он вновь бросил в мою сторону многозначительный взгляд. – А наместника Александрова пора уж со всеми почестям проводить в путь дорогу.
Это его напутствие вызвало активное перешептывание в рядах остальных бояр, и мне стало понятно, что до сего момента никто вариант с моим изгнанием не рассматривал. Я даже с легкостью могу назвать причину этого. Ведь добрая треть из сидящих здесь бояр являются пайщиками моего «открытого акционерного общества», а без меня оно стоит недорого.
Великокняжеский посол, не разбираясь в местных нюансах, с недоумением забегал глазами по боярским лицам. Излишне бурная реакция, на казалось бы вполне обычную речь, его сильно заинтриговала.
Посвящать чужака в наши разборки было уже лишним, и, подняв руку, я подал знак стоящему у входа гридню, мол выводи.
Охранники подошли к Акинфию и встали с обеих сторон. Тот, повертев головой, поначалу даже не понял, что его вежливо выпроваживают. Ему до жути захотелось узнать в чем тут дело, и в меня уперся его вопросительный взгляд.
«Даже не проси, дружище! – Съехидничал я про себя, а вслух произнес более корректно, но не менее безапелляционно.
– Ты, Акинфий, дело свое сделал справно, волю великокняжескую донес. За то тебе честь и хвала, а теперь, уж извиняй, нам потолковать надо без чужих ушей.
В полной тишине посол одарил меня недовольным взглядом и, больше не переча, двинулся к двери. Все молча проводили его глазами, но тишина продлилась недолго. Лишь только сомкнулись тяжелые дубовые створки, как начался гвалт. Я едва успеваю засекать, кто на чью сторону встал.