Не случайно, после реформы 1861 года было замечено, что крепостной крестьянин по сравнению с освобожденным выглядит более уверенно. Тогда как первый держится с известным достоинством, второй суетится и кажется каким-то потерянным. Наблюдение это весьма правдоподобно, ибо крепостной крестьянин имел установившиеся отношения со своим хозяином, возможно прав у него было не так много, но он хорошо знал их, так же как и свои обязанности.
Освобожденный крестьянин вместе со свободой лишился того, что в современной России называют «крышей». Одинокий, без ясных прав и обязанностей, он оказался один на один со всем миром. Результатом могла быть и стала тревога и неуверенность. Былой социализированный страх перед хозяином уступил место дикому несоциализированному «сырому» страху перед неизвестностью.
Такой «сырой» страх перед будущим стал питательной средой для роста иррациональных страхов, неопределенных экзистенциальных страхов перед опасностями существования. В ситуации массовых крестьянских миграций начала ХХ века традиционный «почтительный» страх перед авторитетом разрушился вовсе.
Любовь и благоговение, смешанное со страхом, перед высшими авторитетами, в этой ситуации пострадали не менее, если даже не больше. Несколько волн нигилизма, которые пережила Россия, раз за разом ослабляли страх перед каким-либо конкретным выражением авторитета. Интеллигентский атеизм и массовое двоеверие подточили благоговейный страх перед Богом.
Реформы, урезавшие права землевладельцев, не могли не ударить по авторитету помещичьего сословия. Государство и его законы, которые являются воспреемниками традиционных патриархальных и средневековых авторитетов, в России воспринимались негативно (что сохраняется во многом и до сих пор)».
Разумеется, самым ярким примером страха авторитета в России можно назвать культ личности Иосифа Сталина. Общество испытывало к нему весь спектр разнообразных чувств: страх, почитание, робость, любовь, порой смешанная с ненавистью. Однако Сталин в глазах масс всегда оставался фигурой №1, самым властным и уважаемым человеком в мире. К счастью, культ личности жестокого правителя был развинчен (пусть и после его смерти), а общество вынесло из всего случившегося хороший урок.
В современной России массового страха перед авторитетом практически не существует. Конечно, есть известные люди, которых мы боимся, почитаем или уважаем, однако мы способны контролировать эти чувства, в отличии от иррационального страха. Последнее чувство все чаще возникает в отдельных людях. И что любопытно, авторитетом в этих случаях выступают уже не действительно важные люди, наделенные огромной властью и умом, а так называемые «середнячки».