Голову Мор я тоже попытался подвинуть.
– Сейчас кончу, – прошептал я и приподнял одеяло, но она не стала отворачиваться.
И вот, в тридцать девять лет, в поселке, которого даже нет в гугл-картах, когда за жалюзи проникли первые лучи восходящего солнца, я впервые испытал это невероятное наслаждение. Граничащее с болью.
И открыв глаза, сказал: спасибо.
Приподняв одеяло, спросил:
– А ты? Хочешь…
Она передвинулась повыше, так что ее кудри выглянули из-под одеяла, вытянулась рядом со мной во весь рост и сказала:
– Не здесь.
Помолчав, повернулась ко мне, посмотрела в глаза и сказала: «Инта омри»[32]. И протянула палец, чтобы погладить уголки моего рта, растянувшегося в улыбке. Спросила:
– Почему ты так добр ко мне?
И я ответил как есть:
– Потому что ты мне очень нравишься, Мор.
Она вздохнула – в этом вздохе была примесь печали – и положила голову мне на грудь. Несколько минут мы тихо дышали, не говоря ни слова, и я был так благодарен, так умиротворен, что рассказал ей о разговоре, который слышал через стенку, как о забавном анекдоте.
Ее это не слишком позабавило.
– Вставай. – Она резким движением поднялась с матраса и решительно заявила: – Едем.
– Но…
– Она еще, чего доброго, позвонит братьям Ронена.
– Можешь объяснить, почему ты так…
– Все вопросы потом, Омри.
* * *
Машина не заводилась.
Я начал было объяснять Мор, что, с тех пор как развелся, не успел доехать до автосервиса, починить… Но посреди рассказа она вышла из машины, открыла капот. Нагнулась над ним.
И махнула мне: мол, заведи еще раз.
А потом вернулась в машину, села на свое место, пристегнулась и сказала: едем.
– У меня мама работала секретаршей в автосервисе, – ответила она на вопрос, который я так и не задал. – Я проводила у нее все каникулы.
* * *
– А теперь объясни наконец, что происходит, – потребовал я, когда мы снова выехали на асфальтированную дорогу. На приборной доске загорелась сигнальная лампочка: бензина почти не осталось.
– Сначала кофе.
– Какой еще кофе?
– Мне было некогда даже почистить зубы после… после тебя, – сказала она и посмотрела на меня взглядом соучастника в злодеянии. – Кроме того, нужно решить, куда мы едем.
Я вспомнил: когда Орна сказала мне – возмутительным тоном, в котором не чувствовалось ни капли вины: «А чего именно ты ожидал, Омри?» – я разбил ей ноутбук и поехал к маме, и, хотя я явился посреди ночи, она не стала меня ни о чем спрашивать, разложила диван, натянула на него простыню…