Мне подумалось, что гостям надо было раздать такие записки, как на свадьбах, чтобы ты мог найти дорогу к столу, где сидят твои близкие, а если ты ни с кем не знаком, то к столу для одиночек…
И тут навстречу мне вышел Ронен Амиров.
Точнее, молодой человек, который вышел мне навстречу, был так похож на Ронена Амирова – рост, небольшая сутулость, даже монашеская бородка, – что мое сердце на два такта перестало биться.
Он протянул мне руку:
– Галь, брат Ронена. Мы очень похожи, я знаю. Нам об этом все время говорят… говорили.
– Соболезную, – ответил я.
– Мы до сих пор не можем поверить, – сказал Галь. – Все в шоке. Откуда… вы знаете моего брата?
– Из Боливии. Я там познакомился с ним и с Мор.
– В Ла-Пасе?
– Если честно, да.
– Вау, – сказал он. Я заметил, что его голос стал вдруг ниже на пол-октавы. – Спасибо, что приехали.
Я кивнул.
Он открыл рот – видимо, хотел спросить что-то еще, но потом передумал и процедил: «Мор там», – как будто в этом было что-то предосудительное, и мотнул головой в сторону угловой комнаты.
* * *
Это был вытянутый узкий кабинет, явно принадлежавший пожилому человеку. Письменный стол. Большая лампа. Вокруг – полки с книгами. Поверх стоявших книг лежали стопки других. Вплотную к полкам было приставлено несколько черных пластиковых стульев, а под окном, в дальнем углу комнаты, стояло офисное кресло: на нем сидела Мор.
По-турецки. На ногах у нее были черные шерстяные носки[9].
Она была полнее, чем мне запомнилось. И красивее. В темных джинсах и светлой толстовке с изображением Фриды Кало.
Ее кудри были собраны под заколку, сережки из ушей она вынула, но на шее, на медовой коже, поблескивала тоненькая золотая цепочка[10].
Мне было негде сесть, так что я остался стоять. Мор была погружена в разговор с одной из подруг, которые сидели рядом с ней, и не заметила, что я вошел. Она сказала: сняла с багажной ленты и мой рюкзак, и его. А подружка ответила: ой, наверняка это было страшно. А Мор сказала: там вся его одежда, книжки – я еще ничего не разобрала, просто не в состоянии. А подруга ответила: всему свое время. И они помолчали несколько мгновений. Такое молчание возникает, после того как кто-нибудь сказал банальность. А потом Мор подняла на меня глаза. В них читалось изумление.
Я подошел, нагнулся и обнял ее. Легко, не прижимая к себе.