Проблема резко усугублялась.
Надо же, мстительно подумал я, а еще недавно про личную свою жизнь через губу говорил. И казалось, вовсе о ней предпочитает не думать, вяло и как бы подневольно исполняя супружеский долг и радуясь больше посиделкам с друзьями, нежели интимным отношениям с супругой.
А тут вдруг – приперло ему. Поди, дали бы сейчас жену, вскочил бы на нее, как юный пудель. Не знал бы, с какой стороны облизать. Ногу он еле перекидывает! Все познается в сравнении. Банальность, согласен, но что есть наша жизнь, как не подтверждение банальностей?
– Нашел бы кого, – посоветовал я самое простое.
– Кого? – спросил Саныч угрюмо.
В самом деле, вопрос серьезный.
Где искать!?
На работе нельзя, это табу, это даже не обсуждается. Саныч работал на том же заводе, что и Лариса, мастером в цеху. И знал совершенно точно, что о любой его связи на работе Ларисе тут же донесут туда. И знать не будешь, кто. Добрая душа всегда найдется. А Ларисой Саныч дорожил. Это была его семья, его прошлое и будущее, его все. Здесь исключался даже намек на риск. Поэтому работа отпадала, увы, хотя там, конечно, в отзывчивых женских телах недостатка не было.
Дальше что?
Искать среди знакомых? Их, конечно, имелось немало, как у всякого городского старожила. Но, если присмотреться: а кто там был из того, кто требовался? Куча родственников, кумовьев, друзей, коллег и так, людей посторонних. Но выбора-то нужного – никакого! Опять же, попросишь по дружбе, чтоб свели с кем, мигом к Ларисе весточка полетит.
Вот и думай, что делать.
На улице не встанешь, не начнешь всех проходящих мимо женщин за руки хватать, мол, приспичило мне, спасите-помогите, тону. Этим скорее напугаешь, а то нарвешься на неприятности в лице летящего с перекошенным лицом мужа или кавалера. Тут же все рядом: и мужья, и кавалеры. И больница, кстати сказать.
Только того, что надо, не было.
А проблема меж тем оставалась и набирала вес.
Еще через пару недель Саныч не говорил виновато, а чуть не ревмя ревел. И не мне, а уже всем знакомым. Так его разбирать стало, беднягу.
И слово новое в его лексиконе появилось. Какое-то членистоногое, колючее и скользкое одновременно.
– Сперматоксикоз у меня, – говорит, не запинаясь.
Выучил наизусть, затвердил, как диагноз тяжелой болезни.
– Да ладно, – говорю я, – не придумывай…