Широкий полукруглый зал из голубого коралла показался мавке сегодня ещё более неуютным, чем прежде. Её и раньше угнетал высокий закрученный к центру свод с колодезными отверстиями по центру. Колоннообразные стены с узкими частыми нишами, заставленными абстрактной окаменевшей растительностью, блестели непонятно зачем вплавленными осколками драгоценных камней изумрудных, сиреневых и лазурных оттенков, создавая не очень приятную глазу иллюзию призрачного огня. Даже лежбы смущали её своей жёсткой структурой – ни прилечь на них, ни присесть, твёрдые и чересчур пологие.
Впрочем, эту чорию обставляли ещё во времена треота Кигиззла, Альгаббия, первенца рода Герешек. Он был по-настоящему грозным русалом, но, как ни старался, так и не смог достичь очередного желанного Озарения, завершив своё развитие ундинаром. Некоторые старожилы этого спелея даже смеют утверждать, что и погиб Альгаббий в этой самой чории, а блестяшки – кристаллизованные останки его непокоренной энергии. Кавви предпочитала игнорировать эти слухи, и всё же старательно избегала (с некоторых пор) касаться местных стен.
Выход, из которого показалась мавка, находился справа от главных лежбищ, располагавшихся выше прочих на альский локоть. Центральное принадлежало Кигиззлу. Рядом, чуть покороче, зеркально отражавшееся от отцовского, традиционно занимала мама. Остальные выбирали места по кругу первого ряда, кто где хотел.
Но в этот раз кроме отца, Силоссии и Видящего никого в чории не было. Да и место матери было занято. Там разместился Верховный Пророк.
Высокий – выше Кигиззла почти на голову – стройный русал с сизо-зелëной бородкой до середины груди и густой распущенной гривой тёмно-рыжих волос чуть ниже плеч успешно расположился, опёршись согнутой рукой на излишне плоский и низкий каменный подлокотник, на лежбе матери. Вместо джака – свободная однотонная белая туния с глубоким раскосым вырезом, крыловидными рукавами и с наспинными выемками цепочкой под огненно-красный шипастый хребет. Нахвостье загнано в жёсткое кожаное плетение с накладным опоясником, украшенным по центру булой в форме ока, метой пророков.
Он явно медитировал, потому что глаза его были закрыты, а правая ладонь лежала поверх какой-то подвески под шеей. А может быть, просто терпеливо надеялся поскорее закончить эту бесцельную встречу, ведь у Алькаввии имелись решительные намерения остаться в собственном доме, и Пророк должен чувствовать столь враждебное настроение.