– Мама настроена радикально, а я сегодня пацифистка, – коротко отозвалась я.
– Не ругайся так в доме! – строго пригрозил пальцем отец.
Хотя спустя полчаса он сам бранился. Да как! Даже фикус, который рос в горшке, покраснел. А призрак, высунувшийся из подвала, засиял алым так, что мог бы заменить собой фонарь.
Мама к этому времени уже успела успокоиться и смотрела на гнев супруга снисходительно. Лишь кивала в такт самым забористым ругательствам.
– Дорогой, ты понимаешь, что это значит? – наконец спросила мама, когда запал папы иссяк.
– Что нам нельзя по-тихому закопать этого ящера? – спросил отец.
– И это тоже. Но хуже то, что наша дочь, кажется, в него влюбилась! В стража порядка! И он знает, кто мы… А если доложит об этом начальству или просто проговорится, за нами вновь откроют охоту.
Папа сердито посмотрел на меня. Потом на маму. Еще раз на меня и веско произнес:
– Где мой парадный костюм?
Я побледнела. Обычно, когда отец надевал свой черный твидовый жакет и брюки, в столице случалось что-то масштабное и вопиюще беззаконное. Поэтому, когда папа спустился с лестницы в гостиную при полном параде (бабочка, из нагрудного кармана выглядывает край накрахмаленного носового платка, волосы зачесаны назад и смазаны воском), меня посетило нехорошее предчувствие.
В гробовом молчании отец дошел до входной двери и, открыв ее, обернулся на пороге со словами:
– Если противника нельзя убить, с ним нужно договориться.
– Именно поэтому под полой пиджака у тебя магомет? – уточнила я, глядя на чуть оттопыренную ткань.
– Переговоры бывают разными, – не смутился отец и закрыл за собой дверь.
– Пойду паковать чемоданы, – глядя на это все, произнесла мама. – Похоже, нам все же придется переезжать.
– Думаешь, папа не договорится?
– Зная Найтса, скорее, он очень хорошо договорится… А вот до перестрелки или подрыва всего департамента?.. Так что я бы посоветовала тебе тоже начать собираться. И буди брата. Сообщи ему эту благую весть.
Из «благой» я подозревала, что в вести будет один мат. Но все же поднялась в комнату брата и заколотила в дверь. За ней было подозрительно тихо. Нехорошо так. Я стучала сильно и настойчиво, как дятел-энтузиаст. Даже повернулась и пару раз пяткой ударила. Но ответом мне была тишина.
Не мог братец спать столь беспробудным сном. Я вон даже мертвого подняла своим шумом – привидение, все еще алое, вплыло на второй этаж и зависло рядом со мной.