Даже в мире экзистенциалистов нет такой свободы, какую открывают, (как дверь ногой) гуманисты и писатели Возрождения. Все они, как писал А. Вознесенский – «ренессансно одарены», не останавливаясь ни на одном жанре, ни на одном искусстве, ни на одном разделе науки.
Мой взгляд на мир так и остался метафизическим и я никогда не напишу реалистичного романа или повести. Я, как та самая «Третья сущность» “ Изумрудной скрижали», буду ткать свои произведения соединяя Небо с низкой природой, спускаясь и поднимаясь по этой лестнице бесконечного движения жизни.
С уважением автор., – Сорока Елизавета.
*******
«И из земли забил источник. Он вырывался в поток, бурлил и все, что только было на Агоре, все засияло цветами небесного моста, цветами божьего присутствия именем семь. Сам жезл, что кинула она в землю покрылся плодами. ТО была олива -символ вечной мудрости мира.– “ Да будет здесь великий город моей воли, силы и мудрости, крикнула она вопреки грому Отца. Змея спустилась с ее золотого щита и влилась в поток мудрости».
Немцов бросил перо, закрыл книгу и встал. За окном вьюжило, зима приходила ранняя. Он подошел к окну и прислонился разгоряченным лбом к стеклу. От его дыхания стекло запотело маленьким островком. «Окна надо бы заклеить» – подумал он, почувствовав тонкий, свистящий сквознячок из щелей деревянной рамы. Он так и не поставил пластиковые, хотя Библиотека и лично Инквизитор готовы были все оплатить. Лучший переводчик Вавилона должен жить в комфорте, чтобы ничто не отвлекало его от долга искажений. Искажения Немцова были настолько правдоподобны, что не вызывали подозрений даже у долгожителей., а для искателей жребия вовсе не было никаких сомнений. Все его переводы можно было выдавать за истину и форма никак не противоречила содержанию.
Внизу, по двору с большим мусорным ведром, сжавшись от холодного ветра, трусил Медведко. Последний год они почти не общались. Переводы «Пыхтелыча “ ценились невысоко, а компиляция и искажения были настолько примитивны, что научный отдел В.Б. разорвал с ним контракт. Медведко завидовал Немцову. Немцов это знал, но теперь его это совсем не пугало. Библиотека любила соперничество и нездоровую конкуренцию, вплоть до ненависти. Все это подленькое чувство не давало людям сойтись поближе и главный принцип режима “ Больше двух не собираться» соблюдался неукоснительно, как то естественно, сам по себе.