Когда это началось? Когда абсолютно круглая темно-фиолетовая луна – почему-то не темно-алого или темно-красного цвета, с другой стороны, и хорошо: я не выношу вида крови и цвета крови; предупреждаю, про фиолетовый цвет я уже сказал – появилась из-за облаков. Очень жаль, что у самого руки неспособны нарисовать ровный круг. Да и как я могу своими милыми лапками («милыми» – чтобы скрасить свое положение) что-нибудь нарисовать, и не только ими. Лапки хороши, чтобы восторгаться ими, а вот для работы – хуже не придумаешь. Или придумаешь, но потом, не сейчас же ум напрягать. Какое напряжение! Думаю, дело в моей координации – это продолжение мысли о рисовании ровных кругов. Прежде, насколько возможно упомнить, когда бы ни видел луну, а это бывало часто, ее диск ни разу не был настолько идеально круглым. Я не приукрашиваю – преувеличениями не займешь себя, пока ничего не происходит. Но может быть, все проще, чем кажется или может показаться. Кто-то поймет и разберет и это. Я же на самом деле никогда не обращал на луну внимания: ну луна и луна, да – круглая, да – ее контур как будто обвели по крышке, скажем, от банки. Для образа любая крышка не подошла бы – только такая, которой банки закрывают. В целом каков итог?
Все, добавлю «абсолютно», и, как это ни странно, возможно, и мысль с крышкой тоже в топку. Пока не стоит спешить со всех ног и хоть на горячую, хоть на холодную голову бросать в топку – из них материал для растопки хуже некуда. Даже если критическое мышление убеждает: сожги глупость, ума не прибавится от нее, и лишнего не думай – все равно уши нужно кусками ваты заткнуть. Впрочем, с ушами я не прав, в уме голос звучит – так что же, и ум ватой заткнуть?
Едва лунный свет – очень яркий, причем настолько, что под ним можно было налоговую декларацию заполнять, я тем сначала и занимался, видно было каждую букву; можно было даже ради шутки и солнцезащитные очки надеть, ничего себе небесная лампочка – коснулся меня, как я мгновенно почувствовал боль.
Здесь надо угадывать, что это была за боль, или можно сам процесс этого пропустить (надеюсь на это так, что руки в кулачки держу)? Было бы лучше, конечно, хотя и не факт, что это будет работать на пользу истории, и все же попробую положить лисий хвост на угадывание. Боль была не такой острой и пронизывающей, что можно было лишиться любых чувств и сознания тоже – чувство хорошо и сознание не последнюю роль играет, если не первую, но это вопрос медицины, – но и не до того незначительной, чтобы не стоила упоминания. Боль… так себе… какая-то ай – не ай… вытерпеть, не вскрикнув, вполне по силам и по возможностям. Интересно, что же делать человеку, у которого планка переносимости боли ниже всякого плинтуса? Плинтус не грубое слово? Моя боль напоминала желудочный спазм, я даже за живот схватился и стал поглаживать, тереть – но не сильно, не все движения полезны, некоторые боль не унимают, я же именно на это рассчитывал, зачем мне еще и гладить до боли. Все понапрасну, и действия мои, понятно, не панацея, боль не утихала. Где, ну где, я спрашиваю, способ унять ее? Что ее вообще может унять? К слову о спазмах в животе – чем не причина до конца своих дней запомнить правило: мытые продукты – хорошие продукты! Если надо вымыть еду – значит, вымой, не поленись.