Что это… вот… это что на большой подушке (от переизбытка внутреннего монолога в крови и в мозгу стал говорить и дозаговорился так, что составил вопрос из двух повернутых друг к другу противоположными концами частей)? Она до того белая, что и полумрак не помеха: вижу все как днем, и не скажешь: «что-то такое различаю». Определенно, владельцы гостиницы для стирки не скупятся на хороший порошок. Впрок запасаются им? У меня на лишние внушительные покупки бюджет не рассчитан – всегда чем-то жертвую. На подушке, без труда или стеснения, кому бы сказать: «стесняться не надо» – легко разместились бы три головы или целый кот, и никто не испытал бы неудобства. Если бы, конечно, у меня был кот, но я не поклонник и даже не любитель домашних животных. Вот подушки – другое дело, у меня настоящий талант к их изготовлению, причем это мой бизнес, все-таки кусок хлеба должен же благодаря чему-то быть на столе.
Эта черная клякса, больше похожая на плевок, чем на кляксу, ведет себя не так, как обычно ведут себя черные кляксы. Я не получал научной степени в науке о черных кляксах, однако и без степени с колокольни обычной школы могу судить: нет, это неестественно. Чем ползать? Ног у кляксы нет, а они – это важная часть, без них процесс движения невозможен. Хотя, похоже, самое время отказаться от этого убеждения, ведь глаза не лгут: клякса не лежит, не сидит, не остается на месте. Я включил неяркий ночник – мало приятного и много раздражающего, когда свет в глаза бьет, сон не может прийти к людям, которые раздражены, и это – не скажу закон, но – правило. А-а-а! Кошмар… клякса… помилуй, Боже, – вовсе не клякса… и, как ни прищуривайся, кляксой уже не станет. А все почему: брр-р… веская причина нужна? Вот и она. Потому что это громадный черный паук. От разрыва сердца меня судьба отвела, сердце усердствовало, старалось, колотилось – и не достучало до него всего нескольких ударов. Волосатые спинка и брюшко. Парадокс: боязнь пауков – и познания в их анатомии? Волосатые лапки… Те, кто живет на адреналине, возьмите на заметку источник для него: волосатость, волоса… довольно, не то меня стошнит, а носить с собой рвотный пакет у меня не вошло в привычку.
Размеры монструозные: меня, конечно, пополам он не перегрызет. Утешай, утешай себя до первого укуса многоногой твари. Ага, как же, удовольствия ему подобного я не предоставлю, зубы последние (знаю – не зубы) сломает об меня! Как? Сильно и полностью! Что за диета у него? Наверное, какая-то экзотическая, не понимаю, за счет чего он так вымахал, определенно – секрет в его диете. Моя пятерня – захотелось сленга добавить во внутренний монолог, дабы расширить границы дозволенного, – даже не сосчитаю, во сколько раз меньше паука. Не надо уговаривать, и не пытайтесь, я не стану бегать за пауком с рулеткой, чтобы узнать его размеры: я что, мальчик на побегушках? Скорее, мужчина на побегушках, потому как мне давно уже не восемнадцать лет. Ох, не вернуть мне годы молодые! Убедительно прошу, буквально снизойду до вопля в своей просьбе: не давить на жалость и не опускаться до манипулирования информацией о пользе пауков, я непременно расценю это как жалость от безысходности. Польза – прекрасно, пускай закроют ею себе рот, все равно он не для толковых разговоров. А это уже сложилась нехорошая ситуация, и она грозит еще ухудшиться, беги, беги – не избежишь ее. Еще сильнее… на нее всю резину в этой стране использовали, иначе с чего ей тянуться и тянуться, этому растягиванию вообще есть предел? Паук, у которого, наверное, паучьих дел невпроворот было, оказался в опасной, я бы сказал смертельной, близости к приоткрытому рту Николая – и остановился. Я бы расслабился, если бы паук издох, однако он был поживее любого вокруг, и еле уловимое шевеление ног показывало это. Да и в самом деле, кто бы покусился на него. Положение – далеко не детская проказа. Никуда больше не ползи, паук. Понимаю, странными решениями можно так ум загрузить, что недолго и до сумасшедшего дома. Не ползи, кыш! Всем, чем возможно только заклинать, этим всем и заклинаю тебя. Вряд ли паук телепат, что толку ему свои мысли транслировать, но отчего не попытаться?