Я пришла к родителям и «заразив» маму своим страхом, настояв на лечении уха, в котором по неизвестным причинам выступила кровь, заливанием в него пихтового масла, что было в корне неверно. Но я не знала, что меня ожидало! А ожидало меня Великое и Незабываемое Нечто! Масло, попавшее в ушную раковину, на слизистую, вызвало не испытываемую прежде боль не только внутри уха, а внутри всей головы, в зоне затылка!
В один миг мир изменился. Я стала не только видеть, но и чувствовать, и воспринимать его иначе. В одно мгновение я начала ощущать нескончаемую боль, доходившую до челюсти и задней части головы. Эта чрезмерная боль и заставила меня настоять на том, чтобы мама нашла какие-то сильные таблетки отболи. Она лишь успела произнести: «Там максимальная доза три таблетки», как я выпила сильнейшие обезболивающие одна таблетка за одной.
Но ничего не помогало ни через 15 минут, ни через 30. Постоянное чувство боли будто гнало меня куда-то. Я не могла сидеть, стоять на месте. Казалось, если моё тело будет в движении, то боль уйдет сама собой. Через минут 30 мы уже вышли на улицу прогуляться и меня не отпускала надежда, что свежий и немного морозный воздух приведут меня в безболезненное чувствование.
Я шла и смотрела на разноцветие от фонарей и подсветки домов, отражающиеся на мокром асфальте. Я всматривалась в их незамысловатую игру, пытаясь найти ответ, зачем мне эта нестерпимая физическая боль в моей голове, и параллельно отвлечь свой мозг от концентрации внимания на всё той же нестерпимой боли. Я вдыхала свежий воздух, подмечая все мелочи природы, пока ещё не убитой человеком полностью и не залитой асфальтом в прекрасном городе Париже. Мы натолкнулись на китайцев, которые на улице рисовали имена людей иероглифами, смешивая их с образами достопримечательностей Китая и Франции. Моё имя выдалось в стиле дракона, опоясывающего Эйфелеву башню. Это немного отвлекло меня и через несколько часов боль начала отпускать.
Но это было не всё. Повышенное впечатление, полученное от эффекта нескончаемой боли и переутомление, послужили мостиком к необычному сновидению, который случился в ту самую ночь, и был забыт. А вспомнился лишь где-то через полгода в Греции на острове Закинтос, возле чудо-древа В Париже же после ударной дозы сильнодействующего обезболивающего ещё около трёх дней я не могла ничего есть, только пила, так как меня всё время нескончаемо подташнивало. Поэтому впечатления от зимнего Парижа остались неизгладимые.