Горрык об уничтоженном корабле и экипаже не беспокоился: кому суждено, тот один пёс погибнет. Большая часть бойцов более или менее цела и шикарно.
Он яростно рубил и отталкивал щитом всё, что двигалось в пределах досягаемости его длинных рук. Всё, что не успевало убежать, погибало.
Правую руку пронзила резкая боль – могучий орк слишком увлёкся, став уязвимой мишенью. Верховный хан мигом пригнулся, выставив перед собой верный щит. Ещё пара стрел тотчас угодили в обтянутую кожей деревянную преграду. Плохо, порою, быть слишком большим и заметным.
Подоспевшие воины окружили своего повелителя плотной стеной огромных щитов – в кои-то веки любовь орков ко всему громадному сыграла им добрую службу. Один из выживших шаманов чуть ли не силой влил в глотку Горрыку жутко противное зелье, резко выдернул застрявшую в руке стрелу. Верховный хан не был плаксой и нытиком, но от подобных манипуляций даже он вскрикнул. Шаман не обратил на трёхэтажную ругань ни малейшего внимания, деловито прикладывая к ране зачарованный подорожник и произнося какие-то заклинания.
– Потом, потом, – отпихнул Горрык собравшегося начать перевязку раны шамана. – Нужно убираться отсюда, а то, не ровён час, ещё один снаряд прямо в нас прилетит.