Анна приезжала домой примерно раз в год, иногда два. Всякий раз они болтали, встречаясь с Максимом, как и прежде. Максиму было очевидно, что это по-прежнему та же Аня, и не какая она не «городская» теперь, как отозвалась брезгливо о ней его мать. Изменения в ней были пожалуй только чисто внешние, она стала краситься, – по деревенским меркам слишком уж вычурно, так что накрасься она таким же манером, живя здесь, в деревне, то её посчитали бы все не иначе, как за шлюху. Но Аня таковой не была, и по секрету скажем, оставалась девицей в свои двадцать три года, – уж каких ухаживаний не видав за годы учёбы и жизни в столице, и в каких экстремальных ситуациях не побывав.
Но однажды Аня приехала так же в гости, будучи уже постарше двадцати трёх, не девственницей… Максим заметил кольцо у неё на пальце; он конечно слышал слухи о её свадьбе, но как-то всё отмахивался от них, в тайне души надеясь на какое-то чудо, на какую-то сказку, в которую верил и он и она тоже, когда были маленькие; сама же Аня – в разговорах с ним или во время встреч в её посещения на каникулах – не затрагивала эту тему почти что вовсе, чутко замечая, что Максиму она неприятна. Приехав теперь, с кольцом, Аня, повстречавшись с Максимом, была весела и не могла понять, отчего Максим так неразговорчив и уныл. А уехав домой, в ближайший год стала слышать от земляков, с которыми созванивалась, что Максим де как-то испортился: стал пить, занимать и тунеядничать.
Максим, к слову, не имел даже среднего образования, хотя парень был далеко не среднего ума и в школе учился на одни четвёрки с пятёрками; он тоже отправился учиться, как и Аня, по окончании школы, – только он после девятого, а не после одиннадцатого, как она, – и поступил он не в институт, а в ПТУ в соседнем городе, пятьдесят километров от деревни (не в столичном городе региона, кой представляла своей родиной Анна и который находился за все двести пятьдесят от их деревни). Проучившись меньше года, Максим вернулся домой с коричневым заживающим фингалом под глазом… Перед родителями он объяснился, что среда училища и съёмной однокомнатной квартиры, в которой он жил по соседству с несколькими такими же студентами, ему чужда, и что он лучше будет помогать им, родителям, физической силой, чем получит образование, устроится работать и будет присылать им деньги. Родители «на этот его выкидон» встали в позу, но безуспешно, – на их уговоры, отправиться в будущий год в иное училище, он наотрез отказался. Так-таки он и победил их, не смотря на долгие ещё упрёки в свой адрес с их стороны: дескать он лентяй, тупица, – а отец даже раз сказал, что он трус, потому что ему набили морду, а он сбежал.