Женя хмурился и пытался сообразить.
– Какой силуэт?
– Боже, я опять всё перемешала, – Саша отпила какао и какое–то время помолчала, собираясь с мыслями.
– Когда я уходила из Дома – из Дома моды, мы сокращаем его до просто Дом – то спустилась через чёрный вход, вечером мы используем только его, потому что главный закрыт. И уже у самой двери услышала шаги наверху, вернее стук каблуков. Кто-то пошёл за мной. Я спросила: «Кто это?» и выглянула из-за перил, и тогда этот кто-то быстро зашагал обратно, почти побежал. Я увидела только тень. Сначала не придала этому значения, до сегодняшнего утра.
– И что же тебя смутило?
– Мы знаем, что Оля тоже вернулась в Дом в тот вечер. Правильно? А сегодня Рита сказала, что Голдин не выходил из кабинета. Получается, шаги наверху принадлежали Оле. Но это не могла быть Оля!
Протасов всё еще не понимал логических заключений Саши.
– Почему ты так в этом уверена?
– Потому что за день до смерти Оля сдала свои зимние сапоги в ремонт, других у неё не было. Она сама мне об этом сказала, и поэтому на репетиции в тот день она была в белых ботинках! В зимних ботинках, которые не стучат по полу при ходьбе, как каблук. Человек наверху лестницы был совсем в другой обуви.
– На её теле были надеты ботинки и платье, ты права. Значит, в здании был кто-то ещё.
– Именно, – протянула Саша, – и этот кто-то ничего не сказал полиции.
– А почему ты сама ничего не сказала?
– Потому что тогда я не была уверена. Да и как бы я выглядела? Единственное, что они поняли бы из моих объяснений, так это то, что я была там, когда Олю убили. Конечно же я промолчала, но теперь мне страшно.
Женя взболтал остатки остывшего кофе и залпом допил его.
– Хорошо, допустим, кто-то ещё был в Доме моды тогда, но почему ты решила, что это связано с Олей? Может, человек тоже просто вернулся за вещью?
– Зачем тогда убегать? Если просто вернулся за чем-то, не ведёшь себя скрытно.
Протасов согласился. Всё это выглядело более, чем странно.
– Ты должна рассказать полиции.
– С ума сошёл?! Конечно нет! Теперь это будет выглядеть ещё хуже: я соврала им изначально, и вдруг примусь рассказывать о сапогах и тени на лестнице. Они мне не поверят или вообще станут подозревать. Я не доверяю органам и не хочу с ними связываться. И ты не говори им! Если скажешь, я ни за что не соглашусь, что это правда.