Я катался неуклюжим долговязым колобком, иногда застревал на полпути, болтая в воздухе ногами. Тренер морщился, а «коллеги» хихикали, но шуток в мой адрес не бросали, потому что «тишина должна быть в зале».
Все-таки борьба – это не мое. Возюкать потного мужика по ковру, пытаясь просочиться сквозь его подмышку, совсем не по мне. Брезгливый я для борьбы, по крайней мере, в таком помещении и в такой сомнительной компании. Вентиляцией здесь служила просто распахнутая настежь дверь. А зимой тут вообще, наверное, все ароматы Франции собираются.
– Закончили! – хлопнул в ладоши Палыч. – Разбились по парам! Отрабатываем ёко-вакарэ.
Что, блин? А по-русски нельзя сказать? Я суши не очень люблю и по-японски не понимаю. Остальным же явно никакого перевода не требовалось.
Это, конечно, оказалось название одного из приемов дзюдо. Ну, для такого броска мне пока рано, естественно, я стоял и наблюдал в стороне, как другие выполняют переднюю подножку на пятке под одноименную ногу. Любят дзюдоисты техничные приемчики, это вам не курес, где захват только один – за пояс.
После этого упражнения выполняли банальный бросок через бедро, тренер и его как-то витиевато назвал. Ну, его я могу делать. База во всех единоборствах (кроме бокса, конечно). Мне даже напарника выделили, мужичка тощего (самый худосочный из них оказался), но юркого, как выдра. Даже усики такие же, как у водного зверька – реденькие, но длинные. Я корячился, изображая бой дона Кихота с ветряной мельницей. Выдра между тем меня несколько раз швыранул о ковер, чему сам очень возрадовался, аж усишки мерзкие задергались. Очевидно, что кроме меня, до этого момента он никого не мог одолеть. А тут такой «инвентарь» пришел – есть на ком душу отвести.
После этого отрабатывали еще кучу «бесполезных» бросков… По-японски они все назывались по-разному, а по мне так все одно – «пятки в небо, а спиной об пол».
Я приглядывался к борцам, но те, зараза, ни о чем не переговаривались, ничего постороннего не обсуждали, только честно потели и скрипели матами. Я так и не понял, что связывает таких великовозрастных дядек, кроме спорта.
По идее, должно быть еще две вещи – водка, бабы, ну или рыбалка, на худой конец. А тут прямо все с таким усердием тренируются, будто на олимпиаду готовятся. Но таких не берут в космонавты, возраст не тот. Дзюдоисты потели, пыхтели и сопели, и лишнего не болтали. Снова летя на ковер, я недоумевал. Может, я их смутил? Есть что скрывать? Первое правило Бойцовского клуба: никому не рассказывать о Бойцовском клубе.