– Наши «союзники» пришли! – радостно восклицали головотяпы.
Союзники, однако, повели себя завоевателями.
Каждый немец, занимавший мало-мальски ответственный пост, без стеснения требовал к себе грузинских министров, благо их насчитывалось шестнадцать. Одних только министров без портфеля было трое.
Министры-меньшевики совершенно зря лили рекой шампанское и до утра отплясывали лезгинку для потехи союзников. Последние охотно разделяли эти удовольствия, но еще охотнее реквизировали разное добро, доставшееся Грузии в наследство от русской армии, и отправляли его в голодающий Faterland.
Грузия тоже истощалась. Начал сказываться недостаток хлеба.
Боны все ниже и ниже падали в цене. По странной случайности фальшивые закавказские деньги появились в обращении на сутки раньше, чем настоящие. Фальшивомонетчики работали чуть не открыто в одной из лучших типо-литографий на Головинском проспекте.
Для усиления государственных доходов правительство разрешило свободную продажу питей и, сверх того, само начало торговать винами из национализированных удельных подвалов. В Тифлисе, по мере того как убывал хлеб, пьяное море все более и более выходило из берегов. В Душетском уезде, в каких-нибудь 30—40 верстах к северу, грохотали пушки, усмиряя восстание крестьян, недовольных меньшевистскими порядками. А в столице, отрезанной ото всего мира, за исключением далекого Faterland̓a, царил небывалый разгул. Казалось, все миллионное население города только и делает, что пьет, поет и пляшет, справляет длительный карнавал.
Больше всего прожигали свою жизнь и свои последние гроши русские офицеры. Их подчиненные, «серая скотинка» давно уже перекочевали за Кавказский хребет и частью пробрались к родным очагам, частью вступили в ряды Красной армии и воевали против казаков и корниловских добровольцев, восставших против власти Советов. Другие в Тифлисе ударились в спекуляцию, хотя правительство велеречиво объявило, что всякий спекулянт есть тот же контрреволюционер. Конечно, никакому другому наказанию, кроме этого позорного титулования, спекулянты не подвергались.
Сам последний главнокомандующий Кавказского фронта генерал Лебединский подал крайне некрасивый пример своим подчиненным. Грузинское правительство пока еще терпело этого высшего русского военачальника как главу ликвидирующихся военных учреждений. Предвидя скорый конец своей эфемерной власти, ген. Лебединский открыл довольно шикарный сад-ресторан под названием «Стелла». Днем он очень усердно подписывал приказы о производстве того или иного офицера в следующий чин; вечером наживался от произведенных, которые не могли не ознаменовать этой высочайшей милости пирушкой в начальнической «Стелле».