Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3 - страница 7

Шрифт
Интервал


– Теперь вы понимаете, почему я лично к вам пришёл? – говорю.

– Посиди-ка, – просит Молчанов.

Он уходит в соседнюю комнату. Телефонный аппарат на журнальном столике начинает позвякивать, значит второй у Молчанова стоит в спальне. Хотя, может, у него там кабинет, ответственным работникам положено, между прочим.

Шумоизоляция хорошая и до меня доносится только: «Владик… Ветров… Орлович…» и ещё «етить вашу мать…». Меня подмывает подойти к аппарату и послушать, но я с честью выдерживаю соблазн.

Молчанов возвращается раздосадованный, очевидно, все его подозрения оправдались. Ещё в дверях он задаёт мне неожиданный вопрос.

– Алик, чего ты добиваешься?

Глава 2

– В каком смысле? – удивляюсь.

Своей фразой Молчанов ставит меня в тупик. Её смысл до меня доходит не сразу. Первый секретарь хочет понять, как далеко простирается моя жажда мести. Насколько я хочу крови коварного Орловича.

Не помню, была ли за плагиат в Советском Союзе уголовная статья, но скандал в любом случае получится серьёзный. Юношеский максимализм – он такой. Как вытащу на всеобщее обозрение грязное бельё, так потом не спрячешь.

И Молчанов, и его приятель из обкома, Игнатов, оба рискуют замазаться.

– Справедливости хочу, – отвечаю я, – на моём труде никто другой лавры себе зарабатывать не должен. Если снимок мой, то и фамилия под ним должна быть моя. Это – самое главное.

Молчанов выдыхает. Наверное, он ожидал худшего.

– Тебе в больницу надо, – переводит он тему, – я распоряжусь.

– Сергей Владимирович, некогда мне там валятся, – говорю, – не надо, я всё равно сбегу.

– Ну, как знаешь, – легко соглашается Молчанов, – до дома доберёшься?

– А что по этому поводу? – киваю на журнал.

– Ты должен понимать, что с кондачка такие вопросы не решаются, – напускает он строгость.

– А как решаются? – делаю наивные глаза, – конкурс пройдёт, Орлович грамоту получит… Что, отбирать потом будете?

– Иди домой, – морщится Молчанов, – и ни о чём не беспокойся. Ты правильно сделал, что ко мне пришёл сразу. Я всё решу и тебе сообщу, – он поднимает ладонь в ответ на мой невысказанный вопрос, – скоро сообщу. Отдыхай, тебе покой нужен.

Тоже мне, светило медицины, бормочу себе под нос, ковыляя вниз по лестнице. Покой мне прописывает. Не будет теперь в моей душе покоя, пока мне голову Орловича на жертвенном блюде не принесут.