Спокойно, Аня. Нельзя обложить клиента трехэтажным, пусть он и явился в нерабочее время ко мне домой.
Тем более за такого клиента меня Матвеев выпрет из страховой с волчьим билетом.
Так что сейчас я успокоюсь, а в понедельник скажу нашему Хомяку все, что думаю по поводу этой странной работы и немного неадекватного клиента. Или Вертинский думает, что теперь я должна быть в его распоряжении двадцать четыре часа в сутки? А вот если бы у меня в квартире были муж и трое детей, то он так же бесцеремонно бы заявился?
Да черт разберет, что у этого человека в голове.
– Олег Львович! – сбавила обороты, поняв, что почти кричу. – Вам кофе с молоком?
– Нет, черный, – добродушно отозвался он, окинув взглядом совмещенные зал с кухней. – Хороший дизайн.
– А вы и дизайнером на полставки подрабатываете? – не удержалась, грохнув турку на плиту.
– Нет, но немного разбираюсь.
Он даже интонацию никогда не меняет. А ведь мне казалось, что только я могу сохранять спокойствие, несмотря на внешние раздражители в виде людей, которые кричат, топают ногами и брызжут слюной. Честно говоря, я уже была близка к этому состоянию.
– Флэшку оставьте на столе, – попросила, глядя, как закипает кофе.
Тишина почему-то начала давить, а взгляд, который я чувствовала спиной, напрягал.
– У вас очень интересный фильм загружен, как я посмотрю.
Он и в мой ноутбук успел нос сунуть. Никакого личного пространства!
– Не успела узнать, интересный ли он, – сказала тихо.
– Но я могу включить вам намного интереснее, – и тут же услышала стук по клавиатуре.
Спокойствие, только спокойствие. Главное, чтобы не порнушку он мне включил – остальное переживу.
И почему я до сих пор не послала Вертинского? Да, можно все списать на профессионализм. Но что бы я сделала, заявись ко мне другой клиент в выходной день? Уж точно не поила бы кофе.
Обернувшись, уставилась на светло-русую макушку над спинкой дивана и поняла: пусть он меня и раздражает, но все-таки он мне интересен.
«Мужика тебе надо, Аня», – тут же одернула себя, чуть не проворонив кофе.
За спиной раздались слова: «Когда нацисты в сороковых годах начали вывозить картины и другие предметы искусства из музеев и частных коллекций…»
– Вы включили фильм о пропавших картинах? – удивилась я, взяв уже наполненную чашку.
– Представьте, Анна… Петровна, ой, извините, Валерьевна, какой пропавший пласт культуры и истории.