– Но причем тут гетто?
– Это просто. Чем меньше человек получает возможностей для саморазвития, тем больше деградирует. Предоставьте ребенку скрипку – он начнет играть и сочинять. Дайте пистолет и иглу – станет убивать и принимать наркотики. Чем меньше в гетто возможностей для построения нормальной жизни, тем больше потенциальных преступников и, как следствие, – рабов. Гетто – это своего рода инкубаторы американской бесплатной трудовой массы. Человек, рожденный там, сразу попадает в систему, из которой выбраться удается единицам.
– Но в тюрьмах работают не только те, кто родился и воспитывался в гетто.
– Опять же посмотрите на статистику, – продолжал Юрий Георгиевич. – Америка – первая в мире страна по количеству заключенных. При этом девяносто процентов заключенных составляют афроамериканцы и латиносы. Белых всего десять процентов. Да, не все заключенные – выходцы из гетто. Но подавляющее большинство из них – из бедных штатов, маленьких городов, где нет нормального образования, работы. Гетто называют отдельные кварталы в крупных городах и их окрестностях. Но если взглянуть шире, в таких неблагополучных районах проживает пол-Америки.
– Я все же настаиваю, что заключенные, сколько бы лет они ни трудились, не могут считаться рабами, – возмутился доктор Пристон. – Дети заключенных – свободные люди. А раб и его ребенок остаются таковыми навсегда.
– Разумеется, Джек, нельзя говорить о классическом рабстве. Все же мы живем в двадцать первом веке, а не в семнадцатом. Но между американскими заключенными и рабами с плантаций очень много схожего. Разве рабам не могли дать вольную? Вполне, и я скажу вам более, что многим из них даровали свободу. Особенно на севере Штатов еще до гражданской войны. А освобождение из тюрьмы можно сравнить с этой же вольной.
– Рабов, которым даровали свободу, были единицы. Остальные, особенно на юге, оставались таковыми до самой смерти.
– Как и те, кто отбывает заключение сроком в сто и более лет. Или вы думаете, что у них есть шансы дожить до конца своего срока? – улыбнулся Юрий Георгиевич, наливая себе чай. – Кроме того, вспомните про Луизианское восстание две тысячи сорок первого года и его последствия.
– Это черное пятно в истории Америки, – согласился доктор Пристон.
– Джек, – спросил его Юрий Георгиевич, – а что вы подразумеваете под «черным пятном» – Луизианское восстание или Луизианское побоище?