Стреляли фашисты наугад, стараясь накрыть несколькими десятками мин или снарядов какую-нибудь определённую площадь, и бывшим в пределах этой территории приходилось несладко.
В первый раз, когда Борис попал в такую переделку, он было кинулся бежать, и, если бы это ему удалось, не знаем, появились бы на свет эти записки. К счастью, тот миномётный налёт произошёл на пути следования Алёшкина от штаба 51-го полка к ППМ, и его сопровождал опытный автоматчик. Как только шагах в пятидесяти от идущих по лесной тропе-дороге Алёшкина и его спутника разорвалась первая мина, и Борис рванулся, чтобы скорее пробежать этот участок, бывалый боец схватил его за рукав шинели и столкнул на землю:
– Ложитесь, товарищ начсандив! Это самое лучшее, что можно сделать. Даже если мина разорвётся рядом, то можно надеяться, что осколки нас не заденут. Ну, а уж если прямо попадёт, так это всё равно – что в стоячего, что в лежачего.
И действительно, когда они оба свалились в глубокий снег, окружавший тропу, то Борис мог с интересом и почему-то без всякого страха, как вспоминал впоследствии, наблюдать за визгливо пролетавшей миной и её глухим разрывом, происходившим в нескольких десятках шагов от него. Разлетавшиеся с шелестом и слабым посвистыванием осколки мин сбивали ветки с кустов и деревьев на высоте одного-полутора метров над их головами.
Налёт длился минут пять-шесть. Алёшкину этот первый в его жизни миномётный обстрел показался очень длинным. Он думал, что прошло не менее получаса и, очевидно, только это медленно тянущееся время и выдавало его страх. Выбросив около двадцати мин, немцы замолчали так же внезапно, как и начали обстрел. Подождав после налёта ещё минут пять, автоматчик поднялся:
– Ну, теперь они до завтра сюда кидать не станут, можно дойти спокойно.
С тех пор не раз Борис попадал в подобные переделки – и один, и вдвоём с сопровождающим. Дважды его проводник получал ранение, и Алёшкину, оказав первую помощь, приходилось вести или тащить его до места ближайшего расположения того или иного подразделения полка. Самого Бориса пока ещё ни один осколок не зацепил.
Через неделю таких путешествий он уже твёрдо знал, как себя следует вести, и поэтому при первом же вое близко летящей мины или снаряда, плюхался в ближайшую яму или между корнями деревьев и, лишь дождавшись конца налёта, продолжал путь. Правда, всё чаще попадались ямы с талой водой или размокшим торфом, поэтому Алёшкин являлся в часть иногда в таком неприглядном виде, что прежде, чем приступить к выполнению своих служебных дел, ему приходилось основательно чиститься, а иногда и мыться в полковой бане.