Стараясь двигаться быстро и бесшумно, Каныкей погладила рубашку мужа, почистила его ботинки, подготовила пальто и вынесла в прихожую его рабочий портфель. А потом со смешанным чувством облегчения и легкого трепета смотрела ему вслед из окна. Как он, статный, высокий, элегантно одетый, направляется к своему автомобилю.
Она любила его и боялась одновременно. Ее подруга Бермет назвала это «стокгольмским синдромом». А после вопроса, что это значит, терпеливо разъяснила:
– Это нездоровая привязанность жертвы к своему мучителю. Такое, знаешь, искаженное проявление инстинкта самосохранения: жертва на бессознательном уровне считает, что симпатия к агрессору снижает риск быть убитой. В вашем случае тебе неоткуда ждать помощи, поддержки и поэтому кажется, что твоя жизнь зависит от Айдара. Он сначала срывается на тебя, а потом искренне просит прощения и вроде как раскаивается, так?
– Да, – помолчав, согласилась Каныкей, – вначале он чуть ли не в ногах валялся после побоев, приходил с цветами, водил в кино, в кафе, но в последние разы просто чмокнет в щечку, пробурчит «извини за вчерашнее» и… мы миримся.
– Ну вот! Вначале он преподносил тебе так называемую «конфету»: падал в ноги, заливал про чувства, извинялся за вспыльчивый характер и тем самым сажал тебя на психологический крючок. И ты в последующем, помня про эти редкие теплые моменты, начинала невольно сочувствовать ему, мол, он на самом деле то хороший, это я плохая, я ведь сама его довожу!
– Но и это вправду так: я сама его часто довожу. Я не такая жена, о которой он мечтал, я медлительная, местных обычаев не знаю, много чего не умею, часто делаю все не так. К тому же, сирота и бесприданница… И потом.. люблю я его сильно, Бема. Не представляю своей жизни без него. Поэтому и прощаю все.
– М–да… Стокгольмский синдром во всей красе: он ее бьет, за человека не считает, а она – «люблю, не могу, я сама виновата». Не обижайся, но ты тряпка, подруга! Запомни: какой бы паршивой хозяйкой ты ни была, это не дает ему права избивать тебя! Он может спокойно указать на твои недостатки, может поругать тебя, но не бить, алло! Неужели ты не понимаешь, что он просто садист и ему доставляет удовольствие издеваться над тобой? Защитить-то тебя некому!
– Ну допустим так, – начала злиться Каныкей, – и что ты предлагаешь? Что мне с этим делать? Чужую беду руками разведу, знаешь ли…