– Да, ну, что вы, Виктор Васильевич, что там я могу… Чем там радовать? Американцы вцепились в наше золото и руками, и ногами. Мы едва смогли взять тонну. И хорошо, что прямо в Форт-Ноксе провели экспертизу. Сразу после подписания бумаг на отгрузку. Скандал, товарищи! Под слоем двухмиллиметрового слоя золота – вольфрамовый сплав. А клеймы наши стоят.
– Я всегда говорил, что нет там золота, – «прогудел» Примаков. – Забыть надо про него.
– Пятьсот тонн все-таки! – Председатель Госбанка СССР Алхимов аж заёрзал. – Жалко.
– Не получим мы нихрена, кроме санкций или очередной холодной войны, – махнул рукой Примаков.
– От санкций всё равно никуда не денемся, – проговорил Дроздов. – Только народными фронтами займёмся так и посыпятся.
– Да, а другие фронты? – Вспомнил Гришин.
– Так везде и возьмём. Литва, Эстония, Беларусия.
– Что-то хохлы зашухарились. Ох не к добру… – Покачал головой Ивашутин. – Никакой общественно-политической инициативы масс.
– Там Щербицкий всех диссидентов за причиндалы держит. Хотя, было дело, расстроился, что на пост генсека не заскочил. Мы с ним часто после съезда встречались и говорили. После диверсии на Чернобыле, не состоявшейся, слава КПСС, он ещё жёстче прошёлся по своим рядам. Да и вообще… Он и раньше активно давил диссидентов, запрещал националистическую идеологию и греко-католиков.
Примаков, при всей его интеллигентности, частенько позволял себе цветастые сексуальные образы по отношению к оппонентам.
– У них там полегче, чем Челябинске. Хлеба – во! Сала – во!
– Однако, Украину на особый контроль, товарищи. Это наша житница, как говорил классик. Чёрное море, Крым. Одеса!
* * *
Глава 3.
В небольшой двухкомнатной квартире на улице Горького за десять лет ничего не изменилось. Показалось, что даже набор продуктов в холодильнике: Сыр брынза, сыр твёрдый, оливки на развес, хранящиеся в пол-литровой стеклянной банке с полиэтиленовой крышкой, пол палки сухого сервелата. В морозилке серый хлеб в пакете (резерв), водка, сало, пластиковая бутылка с замёрзшей водой, шмат мяса, бутылка водки.
– Почему жену не вызвал? – Спросил Юрий Иванович, доставая из большого бумажного пакета маленькие. – Разворачивай и на стол.
– Не захотела. Побоялась. Новое место. Она у меня бояка.
– Бояка… Понятно. Может домой поедешь?
Иваныч с прищуром посмотрел на меня.