Неожиданно она замолкает, и её ведёт в сторону. Чисто рефлекторно подскакиваю, чтобы подхватить. И девчонка оказывается на моих руках в полуобморочном состоянии.
– Эй, Бэмби? – зову, а она приоткрывает глаза.
Опускаю её на скамью. Расстёгиваю пуговицы блузки.
– Что вы делаете? – шепчет, слабо перехватывая мою руку. – Не надо…
– Тебе станет легче дышать.
Она прикрывает глаза.
– У вас такая аура… Сильная… Она мне нравится…
Бредит? И тут слышу треньканье где-то в её кармане. Шмонаю и выуживаю телефон. Вот дуреха!
Снимаю её пальцем блокировку. Заряд уже на пределе. Набираю Севу.
– Толя! В сауну, срочно. Вопрос жизни и смерти!
Он не успевает ничего ответить, как садится батарея.
Алиса
Вначале он расстегнул мою блузку, затем облапал. И вроде бы были веские причины это делать, но не могу остаться спокойной.
– Зачем вы меня облапали? – шепчу, с усилием располагаясь сидя.
– Что? – задаёт вопрос, а я не понимаю, что скрывается за его непроницаемым лицом. Непонимание? Удивление? Недовольство?
– Вы могли просто попросить меня дать вам телефон, – поясняю, запахивая расстёгнутую блузку.
А его глаза перемещаются на мои груди.
– Перестаньте!
Он переводит взгляд на мои глаза:
– Ты перегрелась?
Голос стальной. Но я же видела его взгляд!
– Если вы будете продолжать, то я соберу вещи и уеду!
Смотрит на меня как на дуру.
Выдаю:
– Я, конечно, блондинка, но не дура!
Мне кажется, я сломала его систему координат. Потому что Виктор Сергеев представление не имеет, что сказать, и даже не двигается с места.
Так молча и смотрим друг на друга.
Слышим шум за дверью и голос Анатолия Савельева.
– Ворон, ты там?
– Да, – отзывается Сергеев, не отводя от меня взгляда. – Дверь заклинило. Не тяни. Тут Бэмби дышать нечем.
– Бэмби? – удивляется Савельев. – Сейчас откроем!
– Вы специально? Почему я Бэмби? У меня имя есть! Я Алиса!
Он не отвечает, лишь усмехается, отходит в сторону. Достаёт бутылочку с водой. Откручивает пробку, а я судорожно сглатываю – пить хочется, во рту пересохло. А Сергеев тем временем делает глоток, другой, на меня смотрит.
Подходит ближе, наклоняется:
– Пить будешь? После меня?
И всовывает бутылочку мне в руки. Отходит. Я пить хочу! Можно и подождать, когда нас освободят, но…
Прикладываю горлышко ко рту и делаю глоток, потом ещё. Мне кажется, что в его взгляде что-то неуловимо меняется…