– Зависть пробуждает в сердцах самые гнусные качества, – ответил титан. – В связи с чем я хочу задать тебе вопрос: скажи, когда в Искариоте Эо понял, что его обманули и предали, ты радовался? Ощутил внутри себя этого подленького злорадствующего червячка, пританцовывающего от мысли, что не тебя одного постигла неудача?
– Не-а, – покачал головой монах. – Я, конечно, тот еще пухлый гаденыш, но не настолько.
– Странно. Ты не врешь.
Мегалодон с удивлением покосился на люк. Шагнул в сторону и задумчиво почесал затылок. Казалось, будто бы он и в самом деле не ожидал подобного исхода. Ошибся? Допустил просчет?
– Ничего странного, – ответил Мозес. – Просто ты, зубастик, либо плохо понимаешь «двадцать первых», либо никогда не имел друзей. Дружба – это работа. Особенно когда вы знаете друг друга десятки лет. Я сотню раз хотел придушить каждого из этих парней. Послать к черту, не разговаривать. Но если так делать, то в какой-то момент ты превратишься в изгоя. Следовательно, приходится терпеть этих козлов. А вместе с терпением приходит и желание, чтобы у каждого из них все было окей.
– Это не дружба. Это собачья верность, – вопреки ожиданиям Диедарнис не стал наказывать монаха за хамское обращение. – Я обязательно выбью из тебя веру в людей. Как и из тебя.
Титан оказался вблизи Германа. Прошелся вокруг него пару раз и постучал костяшками пальцев по мифриловым доспехам.
– Вот смотрю я на тебя, и знаешь, что вижу? Единственного нормального человека во всем этом террариуме. Честный. Добрый. Храбрый. Ты словно алмаз в шкатулке с гнилыми зубами. Жаль, что такие, как ты, умирают первыми. Становятся заложниками собственного альтруизма, – хозяин «подземелья» заглянул танку в глаза. – Очень скоро твоя доброта выйдет тебе боком. Это и есть твой урок. Не спасать. Не прикрывать. Дать другу умереть. Только так ты сможешь прожить долгую и счастливую жизнь. Как думаешь, услышав мое предостережение, ты сможешь отступиться от принципов? Пожертвовать другими, лишь бы спасти себя?
– Сомневаюсь, – хмыкнул тот.
– Бедный. Бедный Герман, – печально вздохнул титан. – Как мало же тебе осталось. А вот интересно, ты уже его чувствуешь? Дыхание смерти? Пустоту, необъяснимую грусть, слабое дыхание, как будто ты неосознанно пытаешься экономить воздух? Аквариус чувствовал.